— Мария права. Мы живём в её квартире, питаемся за её счёт. А ты… ты всего час назад жаловалась мне на чек, говорила, что она нас разоряет. Хотя сама сдаёшь трёшку и не вложила ни копейки.
Любовь побледнела.
— Ты… ты знал?
— Конечно, знал. Я ведь не глупый, мама. Просто не хотел скандала. Надеялся, ты сама всё поймёшь.
— Понять?! Что именно я должна была понять?! Что мне здесь нет места?!
— Что ты здесь в гостях, — ответила я спокойно. — А гости не указывают хозяевам, как распоряжаться деньгами.
Она резко схватила пустую тарелку, приподняла её — будто собиралась бросить. Но передумала. Осторожно поставила обратно на стол. Руки заметно дрожали.
— Ну что ж… — прошипела она сквозь зубы. — Я это запомню. Всё запомню.
Повернувшись, она вышла из кухни и захлопнула дверь своей комнаты так сильно, что посуда в шкафу задребезжала от удара.
Тарас сидел с опущенной головой и смотрел в столешницу. Я села рядом.
— Спасибо тебе, — прошептала я выдохом.
Он промолчал. Мы ели молча; курица остыла и уже не казалась такой вкусной, но впервые за последние три года я ощущала свободу дыхания.
Утром на кухне горел свет. Когда я вышла туда, на столе лежали купюра и короткая записка знакомым размашистым почерком: «На продукты».
Я взяла деньги в руки, повертела их между пальцами. В дверях появилась Любовь — одетая с иголочки, причёсанная; лицо её было непроницаемо спокойным.
— Доброе утро, — произнесла она ровным голосом.
— Доброе утро.
Она подошла к столу и налила себе воды из графина. Я тем временем заваривала кофе и чувствовала: воздух словно натянут струной от напряжения — плотный и вязкий.
— Я начну переводить деньги за коммунальные услуги, — сказала Любовь негромко, глядя куда-то за окно. — Скажешь потом мою долю.
Я молча кивнула в ответ.
Допив воду до дна, она аккуратно поставила стакан на место и направилась к выходу из кухни. Остановившись у двери на секунду:
— Прощения просить не стану… Но ты добилась того, чего хотела.
И ушла прочь без оглядки.
Я осталась стоять с туркой в руке и думала: это победа или всего лишь временное затишье?
Поздним вечером Тарас вернулся домой позже обычного и сел рядом со мной на кухне; Любовь уже спала в своей комнате.
— Прости меня… — сказал он тихо.
— За что?
