— За то, что молчал. Три года подряд. Я видел, как ты изматываешься, как всё тащишь на себе. Но мне было проще закрывать глаза. Проще притворяться, будто всё в порядке.
Он опустил взгляд на ладони и начал сжимать пальцы.
— Всю жизнь я боялся её огорчить. Она одна меня поднимала — отец ушёл, когда мне было всего пять лет. Работала на двух работах без выходных. И я… я привык считать, что вечно ей обязан. Что бы ни случилось.
— Ты действительно должен, — сказала я спокойно. — Но не ценой собственной жизни.
Он кивнул в ответ. Подался вперёд и обнял меня неловко, будто впервые за долгое время решился на это движение. И тогда я ощутила: внутри что-то отпускает.
— Больше так не будет, — прошептал он мне в плечо. — Обещаю тебе.
Я промолчала. Просто сидела рядом и слушала его дыхание.
Прошло два дня. Любовь исправно вносила свою часть расходов — не больше и не меньше трети от общего счёта. За столом она сидела молча: не жаловалась, не перешёптывалась с Тарасом, не бросала на меня укоризненных взглядов.
Но однажды вечером, когда я мыла посуду после ужина, она вошла на кухню и остановилась у двери.
— У тебя вкусно получается готовить, — неожиданно произнесла она.
Я обернулась к ней. В её взгляде появилось что-то новое: не тепло и не дружелюбие… но уважение. Горькое, выстраданное уважение — но настоящее.
— Спасибо, — ответила я спокойно.
Она чуть заметно кивнула и вышла из кухни.
Я осталась стоять у раковины с мокрыми руками и думала: возможно, мы никогда по-настоящему не сблизимся; возможно, она так никогда и не произнесёт «прости». Но теперь я больше не ощущаю себя служанкой в собственном доме.
Позже той же ночью я осталась одна на кухне после того как все легли спать. Достала из шкафа ту самую пустую тарелку — ту самую вещь-память о прошлом молчании. Повертела её в руках…
И поставила обратно — туда же, где всем видно.
Пусть стоит там напоминанием. Не для Любови — для меня самой.
О том, что у меня есть право сказать «нет». Что я могу постоять за себя. Что быть удобной и бесконечно терпеливой только потому что ты Мария или чья-то Мария — вовсе необязательно.
Халява закончилась вместе с моим молчанием.
Одной пустой тарелкой я изменила свою жизнь навсегда. И теперь каждый раз за этим столом я ем уже не из чувства долга или страха… А потому что это мой дом теперь. И хозяйка здесь — я сама.
Если вам откликнулось это — поставьте лайк, оставьте комментарий и подпишитесь!
