Моя корова, Любовь, уже третий день угасала.
Она лежала в хлеву на подстилке из соломы, вытянув шею, и её глаза — всегда тёплые, влажные, с материнской добротой — теперь стали тусклыми, затянутыми мутной пеленой. Я сидела рядом, проводила рукой по её боку, по этому большому ещё тёплому телу, которое столько лет кормило меня и моих детей. Но слёз не было. Они будто исчезли. Иссякли за годы одиночества после смерти мужа — как выгорает трава на южном склоне в засушливую пору.
Муж мой, Назар, погиб пять лет назад.
Сорвался со строительных лесов в районном центре — и всё. Привезли его в закрытом гробу — даже попрощаться толком не дали. А мне остались трое детей, покосившаяся изба с прохудившейся крышей да вот эта Любовь. Тогда она была ещё телкой — Назар сам выбрал её на ферме. Говорил: «Смотри, Оксана, какая ладная да крепкая — молочная будет». И оказался прав: Любовь давала по пятнадцать литров жирного сладкого молока ежедневно. Благодаря ей я смогла поднять детей и сама держалась на ногах.
А теперь она лежит без движения.
Позавчера приезжал наш ветеринар Сергей. Долго ощупывал ей живот, светил фонариком в глаза и качал головой с тревогой. Потом отвёл меня за угол хлева и заговорил тихо — так обычно говорят о мёртвых:
— Оксана Степановна… Не хочу давать пустых надежд. Похоже на отравление… Причём сильное что-то… Может быть крысиный яд или даже хуже того… У тебя есть недоброжелатели?
Я тогда только рукой махнула: какие уж тут враги, Сергей! Живу себе спокойно: огородом занимаюсь да домом; дети уже разъехались кто куда — только младшая Мария ещё учится в техникуме в городе. Кому я мешаю? Зачем кому-то моя корова?
Но ночью я лежала без сна и слушала тяжёлое дыхание Любови из хлева — сиплое, с присвистом… И вдруг ясно поняла — кому могла помешать.
Татьяне.
Зинаида Кузьмина жила через два дома от меня. Мы раньше были подругами: вместе девчонками бегали на танцы в клубе да работали бок о бок на ферме. А потом наши пути разошлись.
Она вышла замуж за бригадира Кузьмина — жили они сытно да богато: кирпичный дом выстроили себе основательный, машину купили почти сразу после свадьбы. А у меня всё шло вкривь да вкось: Назар был трудяга знатный, но невезучий до крайности — его постоянно обходили стороной или обманывали при расчётах… И Татьяна это чувствовала… Радовалась потихоньку моим бедам: когда у нас крыша протекла весной; когда Назар погиб… Приходила тогда к нам на поминки с натянутым лицом скорби; а глаза её при этом горели мелким злорадным огнём…
А год назад произошло одно событие…
