Объяснения ей были необходимы… Мария металась по комнате, не находя себе места, пока он не появился. А Маричка, словно почувствовав напряжение, молча уселась за стол и принялась рисовать.
— Я должен был рассказать тебе всё с самого начала, — первым заговорил Марко. — Я действительно собирался это сделать, но ты мне так понравилась… Я боялся, что ты подумаешь, будто я рядом только из-за твоей мамы. И ещё — я ужасно боялся, что ты возненавидишь меня. Ведь она погибла по моей вине…
Он говорил сбивчиво, перескакивая с одного на другое, глядя на неё с мольбой в глазах. А Марию трясло — точно так же, как тогда, когда она думала, что Маричка исчезла.
— Ты сможешь меня простить?
Мария молчала весь его монолог и лишь с трудом выдавила:
— Мне нужно время подумать.
— Мамочка… ну прости его…
Марко бросил выразительный взгляд на Маричку — напоминая о том, о чём они договаривались. Потом снова посмотрел на Марию. Она повторила:
— Мне правда нужно всё обдумать. Ты понимаешь?
В голове у неё роились сотни вопросов к нему — но ни один не получалось произнести вслух. Зато когда позвонила Галина — вот тогда всё стало иначе: именно от неё Мария узнала всю правду.
— Он ведь не знал о её гибели — я хотела уберечь его детскую душу. А потом случайно проговорилась… И тогда Тёма решил тебя найти. В тот вечер он хотел просто познакомиться и предложить помощь… Но сначала всё вышло с Маричкой неожиданно… а потом ты… Он ведь сразу влюбился! Боялся быть неправильно понятым… Не вини его – это Тёма пытался доказать ребятам во дворе, что он настоящий мужчина даже без отца рядом. Все испугались идти по льду – а он пошёл…
Галина не давила на неё напрямую — но всеми силами старалась оправдать сына. А вот Маричка действовала куда решительнее!
— Мамочка! Ну он же хороший! Он тебя любит – сам мне сказал! И может стать моим настоящим папой! Ты разве не понимаешь?
Мария понимала… Но почему-то внутри было какое-то странное ощущение – будто всё это неправильно?
Прошёл почти месяц, а она так и не смогла поговорить с ним напрямую. Не отвечала на звонки и игнорировала сообщения от него. Но чем дольше тянула – тем яснее осознавала: ей до боли хочется набрать его номер… Только теперь это казалось почти невозможным.
Ночью её разбудила плачущая дочь – жаловалась на боль в животе. Ещё вечером она говорила об этом вскользь, но тогда Мария решила: просто кефир был несвежий… Сейчас же девочка буквально горела от температуры – градусник даже брать было излишне.
С дрожащими руками она вызвала скорую помощь… а потом – сама толком не осознавая зачем – позвонила Марко.
Он приехал вместе со скорой: растрёпанный, в домашних штанах и сонный до невозможности. Поехал с ними в больницу и всю дорогу успокаивал её:
— Перитонит ведь лечится… Всё будет хорошо! Обязательно!
Мария сама взяла его за руку – то ли чтобы поддержать его самого, то ли чтобы почувствовать опору для себя самой. В приёмном отделении было прохладно; они оба забыли взять тёплые вещи и теперь сидели рядом настолько близко друг к другу, насколько позволяли обстоятельства – согреваясь телами и присутствием.
К врачу первым бросился он — спрашивал про исход операции взволнованным голосом. А Мария сидела неподвижно: страх парализовал её полностью… Если бы с Маричкой случилось хоть что-то…
Но всё обошлось благополучно: врачи справились блестяще; девочка оказалась настоящей героиней — боролась за жизнь до последнего усилия несмотря на тяжесть состояния.
— Словно добрый ангел её охраняет… — сказал врач тихо.
А Мария прошептала еле слышно: «Спасибо тебе… мама».
Марко долго благодарил врача за спасение дочери; тот же посоветовал им ехать домой отдыхать — сейчас к ребёнку нельзя было попасть: реанимация требовала покоя для восстановления сил пациентки.
Он подвёз Марию к дому; она ожидала услышать просьбу зайти… Но он промолчал.
Тогда она сказала:
— Уже рассветает… Хочешь зайти? Я сварю тебе кофе…
И вдруг поняла: действительно хочет этого приглашения сама больше всего на свете… Хочет чтобы он остался рядом навсегда.
Маричка восстанавливалась удивительно быстро – врачи и медсёстры только диву давались такой энергии выздоровления.
— Потому что у меня теперь есть мама и папа! – радостно объясняла девочка каждому встречному.
И только двое взрослых знали истинную причину этой радости лучше всех остальных…
