За обеденным столом воцарилась гнетущая тишина. Коллеги Тараса — крепкие инспекторы с румяными лицами — неловко переглянулись, но продолжили жевать: мясо буквально таяло во рту. Маричка застыла, держа в руках соусник. Внутри неё, где-то в области солнечного сплетения, оборвалась тонкая нить, натянутая годами. Она взглянула на мужа: сытое лицо с жирным блеском и суетливый взгляд, выискивающий одобрение у друзей за счёт унижения жены.
— Не по вкусу? — спокойно спросила она, не дрогнув ни голосом, ни взглядом.
— Маричка, ну будь объективна! — расхохотался Тарас, плеснув себе водки. — Сухое всё! Моя мама даже из хлеба котлеты вкуснее лепит, чем ты из вырезки. Учись пока позволяю!
Маричка медленно опустила соусник на столешницу. Затем взяла тарелку супруга с двумя внушительными кусками мяса и резким движением смахнула их в мусорное ведро под мойкой. Звук удара фарфора о пластик прозвучал как громкий щелчок.
— Эй! Ты что удумала? — Тарас вскочил с места, налившись краской. — Совсем страх потеряла?
— На твои замечания у меня теперь один ответ, — Маричка выпрямилась и расправила плечи; впервые за десять лет брака она смотрела на него сверху вниз. — Больше я не готовлю. Ни разу.
— Да кому ты нужна со своей стряпнёй?! — выкрикнул он напоказ перед гостями. — Закажу доставку! В столовой поем! Нашлась тут звезда кухни!
Гости поспешили откланяться: вечер был окончательно испорчен. Но вместо стыда Маричка ощущала странную лёгкость, почти опьяняющую.
Утро началось не с запаха кофе, а с грохота дверей кухонных шкафов. Тарас в майке и трусах метался по кухне словно раненый зверь.
— Где завтрак? — он ворвался в спальню, где Маричка спокойно читала книгу. — Через сорок минут мне выходить на смену!
— В холодильнике яйца есть, гречку найдёшь в шкафу. Плита работает исправно, — ответила она спокойно и перевернула страницу даже не взглянув на него.
— Ты что издеваешься?! — Тарас вырвал книгу из её рук и швырнул на пол. — Я работаю! Деньги домой приношу! А твоя женская обязанность – быт обеспечивать! Я есть хочу!
Маричка медленно поднялась с кровати; её взгляд был ледяным до такой степени, что Тарасу стало не по себе.
— Деньги твои уходят на твою машину и посиделки с друзьями. Коммунальные плачу я же сама; продукты тоже покупаю я. А «женская обязанность» закончилась вчера вечером после того как ты публично меня унизил перед людьми. Хочешь кушать – приготовь сам или ступай к маме за её хлебными котлетами.
Тарас задохнулся от ярости: он привык видеть в Маричке удобную тень рядом – молчаливую помощницу у плиты и сервировки стола. Этот бунт никак не вписывался в его привычную картину мира.
— Ну-ну… посмотрим ещё… — процедил он сквозь зубы, натягивая форму службы. — Всё равно приползёшь обратно! Ни копейки тебе больше не дам!
А она уже стояла у окна и спокойно произнесла:
— А я у тебя их пять лет не прошу…
