Готовые салаты из супермаркета. Сосиски с подозрительным составом. Всё это не могло насытить так, как домашний борщ или запечённая курочка с картошкой.
Но главное – финансы. Его новая, казалось бы, отличная зарплата ускользала, словно вода сквозь пальцы.
Вечером в пятницу Тарас появился дома с букетом. Семнадцать алых роз, целлофановая обёртка и ленточка – классический жест мужчины, пытающегося загладить вину.
Оксанка устроилась в кресле и листала журнал.
– Это тебе, – он протянул цветы с выражением лица, будто вручал королевскую регалию.
Она подняла взгляд. Окинула букет взглядом. Затем посмотрела на мужа. И снова на цветы.
– Спасибо, – произнесла спокойно и не шелохнулась. – Поставь в вазу. Она в шкафу справа.
Тарас замялся. Он явно рассчитывал на иную реакцию – слёзы умиления, объятия и обещания всё простить и забыть.
– Оксанка… – он переминался с ноги на ногу, – я тут подумал…
– Любопытно.
– Может… ты бы снова начала готовить? Ну как раньше?
Она не спешила отвечать.
– А что изменилось?
– Просто… – Тарас опустился на диван, всё ещё держа букет в руках. – Понимаешь, эта магазинная еда совсем не радует. Ни вкусом, ни ценой. А у тебя всегда получалось очень вкусно.
– Получалось, – кивнула она. – Потому что я вкладывала туда своё время и силы. И деньги тоже тратила между прочим.
– Вот! – оживился он. – Давай так: расходы делим пополам! Честно: ты половину покупаешь продуктов, я половину — и ты готовишь! Как тебе такой вариант?
Оксанка отложила журнал в сторону.
– Подожди-ка… Я правильно поняла? Я оплачиваю половину еды — и при этом ещё сама её готовлю? Без оплаты?
– Ну… – он заморгал растерянно, словно только сейчас заметил брешь в собственной логике. – Это же для нас обоих…
– Для нас обоих я вкалывала восемь лет подряд: стирка была на мне, уборка тоже моя забота — готовку вообще молчу… А теперь ты хочешь продолжения банкета — только чтобы я ещё и деньгами вложилась?
– Ты как-то слишком резко это формулируешь…
– Я говорю так, как оно есть на самом деле.
Розы в его руках начали выглядеть особенно жалко под этим разговором.
– То есть ты отказываешься? – голос его дрогнул от обиды; звучало так, будто ему отказали в чём-то само собой разумеющемся.
– Да, Тарас. Отказываюсь.
– Но почему?
– Потому что это не партнёрство. Это просто использование другого человека ради удобства.
Следующие недели стали для Тараса затяжным испытанием на выносливость.
Он жаловался постоянно — монотонно и навязчиво — словно капающий кран по ночам сводит с ума своим звуком:
— Деньги заканчиваются… — бормотал он за завтраком над подгоревшим омлетом. — Не понимаю вообще куда всё девается…
— Наверное на еду уходит… — спокойно отвечала Оксанка, намазывая тост авокадо пастой из свежего плода; раньше она считала такие траты непозволительной роскошью для себя лично — теперь позволяла без угрызений совести.
— Всё из-за этого раздельного бюджета…
— Раздельный бюджет был твоей идеей…
— Но я ж не думал… что будет вот так!
Она лишь пожала плечами и допив кофе отправилась по делам — бодро и налегке.
Тарас допустил промах — теперь расплачивался за него сполна: питался лапшой быстрого приготовления да пельменями из морозилки; ходил злой от голода и продолжал убеждённо считать виновной во всех бедах свою жену…
