Ни Елизавета, ни Кристина больше не поддерживали связь с Раисой даже по телефону. Единственным, кто изредка навещал её, оставался сын — Владислав. И то — не каждый раз.
…Прошёл почти год. Наступило Восьмое марта.
Раиса, привыкшая, что в этот день её дом с самого утра наполняется голосами близких и шелестом подарочной упаковки, ждала. Десять утра. Полдень. Потом два часа дня. Стол уже был сервирован, но позвонила лишь дочь — предупредила, что приехать не сможет: чувствовала себя нехорошо.
В конце концов Раиса не выдержала и сама набрала сына.
— Владислав, ну где же вы все? Сегодня же праздник! Я жду!
— Мам… Не обижайся только, но Кристина по-прежнему не хочет с тобой видеться. А Елизавета — тем более. А я сегодня на работе… — соврал Владислав.
— Настолько занят, что даже позвонить некогда было? Ну хоть завтра загляни ненадолго. Я тут подарок для Кристины приготовила — книгу о здоровом питании купила.
Владислав едва заметно скривился от раздражения…
— Постараюсь заехать, мам.
Когда разговор закончился, Елизавета усмехнулась:
— Ну ты сегодня прям герой труда… весь измотался на «работе», — съязвила она.
— Лиза… — вздохнул Владислав. — Просто не хочется снова слушать упрёки о том, какие вы все неправильные. И что Кристина так никогда замуж не выйдет.
— А что с Кристиной-то? Она ведь отлично сбросила вес.
— Да уж. Но такое ощущение, будто для моей матери она всё равно останется «не такой». Даже если будет кожа да кости… — он нахмурился слегка. — Впрочем, давай сегодня без негатива. Мы ведь собирались в парк прогуляться. И суши надо заранее заказать к вечеру — а то потом всё разберут.
А в это время Раиса сидела одна в своей безупречно убранной квартире и молча листала ленту новостей в соцсетях. И вдруг наткнулась на свежее фото: Елизавета, Владислав и Кристина вместе на том самом колесе обозрения. Держатся за руки и улыбаются… Счастливые лица без неё.
Раиса положила телефон и подошла к окну. Люди спешили по своим делам: кто-то шёл пешком, кто-то проезжал мимо… Казалось, только она осталась одна в этот день. И вдруг стало ясно: некоторые обиды не исчезают бесследно — они лишь превращаются в шрамы; а двери, однажды захлопнувшись, могут так никогда и не открыться вновь…
