Под каждой картиной висела аккуратная табличка: «Екатерина Ткачук».
Это была её первая персональная выставка. Скромная по масштабу — всего пятнадцать полотен, но каждое словно открывало окно в душу молодой художницы. Здесь были городские пейзажи, портреты случайных прохожих, натюрморты. Однако центральное место занимала большая работа, размещённая в самом сердце зала.
На ней был изображён их дом, залитый мягким летним светом. На крыльце стояли три фигуры: высокий мужчина, женщина и девочка лет четырнадцати. Они держались за руки и улыбались друг другу. Ирина Руденко не могла отвести взгляд от этой картины.
— Я назвала её «Семья», — Екатерина Ткачук подошла и остановилась рядом с матерью. — Потому что мы всё ещё остаёмся семьёй. Даже если папы больше нет рядом физически, он всё равно с нами, — она прикоснулась к груди в области сердца.
Ирина обняла дочь за плечи, и впервые за долгое время это объятие было искренним и тёплым. Они молча стояли перед картиной, каждая погружённая в свои мысли.
— Знаешь… — тихо сказала Екатерина Ткачук, не отрывая взгляда от холста, — я решила поступать в художественную школу здесь, у нас в городе. В столицу ещё успею.
— Почему? — спросила Ирина едва слышно.
Девушка повернулась к матери; в её глазах — таких же глубоких и светлых, как у отца — играла улыбка:
— Потому что теперь у меня снова есть дом. Настоящий дом.
В этот момент к ним подошла пожилая дама в изящном костюме:
— Простите… Вы автор этих работ?
Катя слегка смутилась и кивнула.
— Я представляю одну из галерей столицы Украины. Мы бы хотели обсудить возможность проведения вашей выставки у нас. У вас удивительное видение мира и редкая эмоциональная глубина… Вы действительно талантливы.
Ирина почувствовала лёгкое напряжение дочери и мягко сжала ей плечо:
— Это прекрасное предложение… Но давайте обсудим детали немного позже? Сегодня для нас особенный день.
Женщина понимающе улыбнулась и протянула визитку.
Позже вечером они сидели на кухне за чашками чая с любимым черничным пирогом Екатерины Ткачук (Ирина наконец-то вспомнила старый рецепт) и просто разговаривали.
Обо всём на свете: о том, как Катя начала рисовать тайком от матери; о том, как Ирина боялась замедлиться хоть на мгновение – ведь тогда пришлось бы столкнуться с болью утраты; о будущем; о мечтах; о страхах…
— Мам… А ты помнишь наш пикник прямо в гостиной? – Катя улыбнулась воспоминанию. – Тогда весь день шёл дождь, а у нас были билеты в парк…
— Конечно помню! – рассмеялась Ирина. – Богдан Иваненко тогда расстелил плед посреди комнаты, притащил корзину для пикника… А ты нарисовала солнце с деревьями на бумаге и развесила по стенам!
— А как он учил меня кататься на велосипеде? Он так гордился мной после тех десяти метров без поддержки…
— А потом ты сразу же въехала прямо в куст сирени! – подхватила Ирина со смехом. – Мы тогда так испугались… А ты поднялась вся исцарапанная и сказала: «Я почти до луны долетела!»
Они вспоминали прошлое со слезами на глазах – то смеясь до боли в животе, то замирая от нахлынувших чувств.
За окном медленно кружились снежинки, укрывая улицы города белым покрывалом.
В доме царили тепло и покой.
А где-то там — среди звёздного неба — Богдан Иваненко наверняка смотрел вниз с нежной улыбкой на своих любимых женщин: семью, которая наконец снова обрела целостность.
Иногда нужно потерять что-то дорогое сердцу лишь для того, чтобы осознать: настоящее сокровище всегда было рядом.
Нужно только научиться его замечать.
