— Скажи ему. У меня с утра рабочий созвон, голова просто раскалывается.
Владислав, тяжело вздыхая, направился к сыну. Доносилось приглушённое бормотание, хлопнула дверь. На полчаса наступала тишина — а потом всё повторялось.
— Кира, ну он же молодой, вспыльчивый, — пытался оправдаться муж утром. — Работу ищет ведь. Надо потерпеть немного.
Этот «поиск работы» выглядел так: Макар просыпался ближе к двум дня, выходил на кухню в одних трусах и заглядывал в холодильник.
— А что, нормальной колбасы нет? — отодвигал кастрюлю с супом. — Опять эта трава с огорода?
Никакого «спасибо» или «извините» я от него не слышала ни разу.
Я старалась держаться. Не люблю устраивать сцены. Но когда купила дорогой сыр для салата к приходу гостей и через час обнаружила пустую упаковку в мусорке — внутри всё закипело.
— Макар, ты весь сыр съел?
— Ну да, бутеры сделал. А что такого? Вы же не сказали, что он святой.
Больше всего я не выношу грязь. Сейчас осень: дожди льют без конца, глина липнет к обуви. Я всех приучила: зашёл на веранду — снимай обувь. Макар же влетал прямо в кроссовках и оставлял тяжёлые комья грязи на ковриках.
— Макар! Снимай обувь! — сорвалась я однажды, увидев следы до его комнаты.
— Высохнет — само отвалится, Кира. Чего вы такие нервные?
Владислав молчал. Он вообще стал каким-то тихим и напряжённым. Метался между мной и сыном, пытаясь уладить ситуацию, но только усугублял её. Он боялся сказать Макару лишнее слово — вдруг тот обидится и исчезнет из нашей жизни.
Так прошли два месяца.
Однажды я полезла в шкаф за мукой и обнаружила пустую банку из-под денег. Сорок пять тысяч гривен — мои накопления на теплицу исчезли.
В доме жили только мы втроём. Владислав? Никогда бы не взял чужое. Я сама? Это смешно даже предполагать.
Когда вечером Макар уехал «проветриться», я поставила пустую банку на стол перед мужем.
— Владислав… где деньги?
Он посмотрел сначала на банку, потом перевёл взгляд на меня. Лицо стало пепельным.
— Может… ты их куда-то переложила?
— Не надо лгать мне сейчас. Ты знаешь правду.
Он опустил голову вниз; руки его затряслись мелкой дрожью. Он сцепил пальцы вместе, но они продолжали подрагивать.
— Он сказал… ему нужно было на бензин… И какой-то старый кредит погасить… Вернёт обязательно, Кира… как только устроится…
— Уже два месяца он живёт у нас под крышей, Владислав! Ничего не делает: ест за наш счёт, спит до обеда… теперь ещё и ворует! Это мой дом! И это были мои деньги!
— Не начинай сейчас… Пацан оступился… Я верну тебе из своей пенсии… Не дави на него… он сам весь на нервах…
Я промолчала.
