Я промолчала. Вышла в огород, остановилась у грядок, где уже давно ничего не росло. Смотрела на пустую землю и размышляла: где проходит та черта, за которой забота о ребёнке превращается в потакание? И почему я должна мириться с присутствием чужого по сути человека, который не считает нужным даже проявить уважение?
Макар вернулся под утро — весёлый, с резким запахом энергетика. Проскользнул мимо кухни, не удостоив ни словом. Владислав сидел за столом с остывшим чаем и только тяжело выдохнул.
Развязка наступила спустя неделю.
Владислав уехал в город — нужно было забрать документы. Макар возился во дворе около машины: что-то шлифовал, распылял краску из баллончика, включил музыку на полную громкость.
К обеду он укатил. Я вышла во двор — тишина, умиротворение. Зашла в мастерскую за секатором.
Потянула дверь — не заперто.
Зашла внутрь и застыла.
В углу, где всегда стоял токарный станок Владислава, зияла пустота. На полу остались лишь масляные разводы и свежие царапины у порога.
Я прекрасно знала: одному такую махину не унести. Значит, кто-то помогал.
Набрала Владислава:
— А станок куда делся?
— Какой станок? Он же утром был на месте… — голос его дрогнул.
Когда Владислав примчался домой, он ворвался в сарай и остановился перед опустевшим углом. Прислонился к дверному косяку и начал медленно оседать вниз. Руки дрожали всё сильнее — он даже сигарету достать не мог.
— Это же… память отца… Я ведь на нём…
И тут во двор въехал Макар — сияющий от удовольствия, вертит ключи на пальце.
Владислав вылетел из сарая как вихрь. Его трясло всего.
— Где станок?!
Макар даже не моргнул:
— Папа, чего ты орёшь? Продал я его.
— Продал?!
— Ну да! Он же просто стоял без дела. Ты им пользуешься раз в год максимум! А мне краска нужна была — пороги переварить надо было. Видишь сам — как блестит? Металлик!
— Ты сдал мой станок на металлолом?
Владислав схватился за грудь — дыхание перехватило.
— Ну да… Мы с ребятами отвезли его. Там чугуна много оказалось… Папа, я тебе потом новый куплю! Китайский какой-нибудь — компактный такой! Зачем тебе это старьё?
Я смотрела на мужа и видела: что-то внутри него угасает прямо сейчас. Он будто съёжился весь… И вдруг Владислав опустил руки вниз. Гнев, который должен был стать его щитом, растворился без следа.
— Ну… ладно… Раз уж продал… Краска хоть нормальная?
Что-то внутри меня оборвалось окончательно. Я смотрела на мужчину рядом со мной — того самого человека, с которым прожила двенадцать лет под одной крышей — и не могла узнать его больше. Он был готов стерпеть всё что угодно ради мира в доме…
