— Не буду. Хватит с меня. — Женщина обернулась к Тарасу. — Тарас, ты не обращай внимания на неё. Ты нормальный мужчина, крепкий, здоровый. Проблема вовсе не в тебе.
На кухне повисла гнетущая тишина. Лишь муха продолжала биться о оконное стекло.
— А тогда в ком же? — произнёс Тарас, голос его прозвучал глухо и чуждо.
— Ганна! — закричала Лариса, бросаясь к сестре. — Я тебе язык вырву!
Ганна оттолкнула её руку:
— Успокойся. — Она перевела взгляд на племянницу. — Оксана, помнишь, в две тысячи четвёртом тебе шестнадцать исполнилось? Живот тогда прихватило, в областную больницу отвозили? Мать сказала — аппендицит?
Оксана побелела:
— Помню… Шрам остался.
— Это был не аппендицит. Тогда у тебя лопнула киста яичника. Один удалили полностью, второй еле удалось сохранить — спайки там были, рубцы… Врач прямо сказал: шансов забеременеть почти нет. Нужно было лечиться, принимать гормоны, наблюдаться ежегодно. А что сделала твоя мать? Вырвала страницу из медкарты и мне заявила: «Если узнают, что дочка с дефектом — замуж никто не возьмёт».
Оксана медленно опустила руки на живот и посмотрела на мать широко раскрытыми глазами, полными ужаса.
— Мама?.. Это правда?..
Лариса опустилась на стул без сил.
— Я же как лучше хотела! — завыла она отчаянно. — Ну кому ты нужна была бы такая? Я надеялась: замуж выйдешь, а там вдруг само собой… Сейчас ведь медицина шагнула вперёд…
Тарас поднялся со стула. Ноги подкашивались от слабости, но разум прояснился до болезненной чёткости.
Пять лет… Пять лет он терпел унижения и обвинения. Пять лет чувствовал себя неполноценным мужчиной. Они экономили каждую гривну ради обследований, но до настоящих специалистов их так и не допустили. Тёща водила по «проверенным» знакомым врачам, передавала конверты с деньгами и получала нужные заключения. А он… верил всему этому обману.
— Значит… Максим знал? — спросил он сдавленным голосом.
— Она ему каждый месяц коньяк носила, — подтвердила Ганна спокойно. — Чтобы молчал и результаты подделывал как надо.
Оксана разрыдалась тихо и страшно: без звука почти, раскачиваясь взад-вперёд на стуле с застывшим лицом.
— Я думала… просто невезение какое-то… В трёх церквях свечи ставила… Мама… как ты могла?.. Двадцать два года…
— Ты ещё спасибо сказать должна! — вдруг выкрикнула Лариса зло и резко. В её взгляде не было ни капли раскаяния – только загнанный страх и ярость внутри глазных орбит.
