— Муж есть? Есть! Дом — почти готов! Ну не получилось родить, и что с того? Могли бы жить дальше! А если бы правду узнала позже — так и осталась бы одна!
Тарас подошёл к жене, взял её за руку.
— Вставай, Оксана.
— Куда? — она смотрела на него сквозь слёзы, растерянно.
— Собираемся. Уезжаем отсюда.
— И куда вы поденетесь?! — выкрикнула Лариса, бросаясь к двери. — Дом стоит на моей земле! Участок мой! Убирайтесь вон, а постройка останется!
Тарас остановился. Взглянул на женщину, которую пять лет звал матерью. Терпел её упрёки, строил ей сараи и теплицы, возил по рынкам и в больницу.
— Забирайте этот дом, — произнёс он спокойно. — Материалы не оформлены, кредит оформлен на меня — я его закрою и забуду. Живите тут. Со своей землёй. Со своей истиной.
Он прошёл в комнату и достал дорожную сумку. Бросал туда вещи почти вслепую: свитера, документы, бритву. Оксана всхлипывая собирала своё.
— Тарас… — прошептала она уже на крыльце. — Мы ведь столько вложили…
Вечером воздух был сырой и пах дымом от печки. Где-то за забором лаяла собака соседей.
— Оксана… — он остановился у машины. — Деньги на счёте остались? Те самые… для процедуры?
— Да… Миллион двести гривен.
— Завтра едем в город. В хорошую клинику. К нормальным специалистам. Пройдём полное обследование и будем решать дальше. Сейчас лечат то, что раньше считалось приговором. А если не выйдет — усыновим ребёнка. Но здесь… — он кивнул в сторону дома, — я больше ни дня не останусь.
В окне мелькнула фигура тёщи. Она что-то выкрикивала и стучала ладонью по стеклу — но через двойные стеклопакеты, которые Тарас ставил прошлым летом собственноручно, не доносилось ни звука.
Он сел за руль и повернул ключ зажигания. Мотор сначала хрипло вздохнул, а потом заработал ровно.
Тарас посмотрел на свои руки: они больше не дрожали. Впервые за долгое время он ощущал внутри не тяжесть или злость… а странную пустоту с эхом внутри себя. Такую пустоту можно было заполнить чем-то настоящим.
— Поехали, — сказал он тихо.
Машина выехала за ворота.
В зеркале заднего вида остались грядки с капустой, недостроенные стены дома и перекошенное лицо в освещённом окне второго этажа.
Впереди была темнота… Но теперь она уже не вызывала страха.
