— Эта пластинка стоит дороже всей твоей электроники, — Ганна приблизилась к столу. В её голосе зазвучали холодные, чужие нотки. — Убирайтесь. Оба.
— Да бросьте вы! — усмехнулся Дмитрий. — Кому вообще нужен этот мусор? Вы, Ганна, как этот винил — старая и запылённая. Всё живёте воспоминаниями. Александра говорила, вы даже на море не были уже лет десять. Только и делаете, что копите…
Девушка прыснула со смеху:
— Дим, это та самая тётка, про которую ты рассказывал? Которая супы варит и всё время ворчит?
У Ганны потемнело в глазах. Вот оно как.
— Может, я и занудная, — произнесла она неожиданно спокойно. — Но эта квартира принадлежит мне. И расписка на сто пятьдесят тысяч гривен тоже у меня.
— И что теперь? Выставите нас? — Дмитрий скривился в ухмылке. — А Александре что скажете? Что выгнали зятя на улицу? Она вам этого не простит. Вы же мягкая, добрая… не сможете.
Он был уверен в своей правоте: привык к тому, что Ганна молчит в ответ на грубость, вздыхает и идёт жарить ему оладьи.
Но он не знал о переменах, случившихся в её жизни два месяца назад.
Ганна достала мобильный.
— Заходи, — произнесла она негромко.
— Кого это вы вызвали? — напрягся Дмитрий. — Полицию?
В прихожую вошёл мужчина: высокий, крепкий плечами, с аккуратной бородой с проседью. На нём была кожаная куртка; в руках он держал мотоциклетный шлем.
— Андрей?! — пискнула девушка с фиолетовыми волосами и съехала с дивана вниз. — Андрей?
Дмитрий метался взглядом между незнакомцем и тёщей.
— Это кто такой?
— Человек, который покажет тебе, как нужно уважать чужое пространство, — спокойно произнёс Андрей. Он подошёл к столу, бережно взял пластинку в руки, поднёс к свету для осмотра и аккуратно вложил обратно в конверт.
