Ирина сделала глоток кофе. Его терпкая горечь, как ни странно, приносила облегчение.
– Представляешь, я терпела это восемь лет. Восемь лет, Галина. Постоянный надзор, допросы. Куда пошла, с кем говорила, почему не ответила сразу. Каждую гривну пересчитывал, каждую покупку обсуждал: «Зачем тебе это платье? Куда ты собралась?»
– И после всего этого он ещё и предал тебя, – тихо произнесла Галина.
Ирина кивнула. Ком подступил к горлу, но она справилась с собой. Не сейчас. Не здесь. Слёзы уже были пролиты в первые недели после того дня, когда она увидела его переписку.
– Самое абсурдное, – продолжила она, – что он до сих пор считает себя пострадавшим.
«Ты меня не ценила — вот я и пошёл искать тепло где-то ещё». Можешь себе представить?
Галина усмехнулась.
– Классика жанра. Все они так говорят. Но ты правильно поступила — ушла. Не каждая смогла бы на твоём месте…
– Многие бы остались. Ради ребёнка. Ради видимости стабильности. Чтобы не признать поражение… – Ирина вертела в руках салфетку, сворачивая её в тонкую трубочку. – А я больше не могла так жить.
Снег за окном становился всё плотнее и гуще. До праздника оставалось ещё время. Где-то в гараже на другом конце Кривого Рога стояла пластиковая ёлка с встроенными огоньками — единственное новогоднее желание пятилетней Марички.
Ирина наблюдала за снегопадом и думала о том, что материнская любовь — это способность переступить через себя ради счастья ребёнка. Даже если для этого нужно говорить с человеком, которого хочется вычеркнуть из жизни навсегда.
Маричка сидела на ковре посреди гостиной — вокруг неё были разбросаны карандаши и листы бумаги. Она рисовала ёлку: зелёный треугольник со звездой наверху и жёлто-оранжевыми точками по краям — огоньки.
– Мамочка, а когда наша ёлочка приедет?
Ирина опустилась рядом и ласково провела рукой по волосам дочери: они пахли клубничным шампунем и беззаботным детством.
– Скоро приедет, солнышко моё.
– А папа её привезёт?
Ирина застыла на мгновение. Как объяснить пятилетнему ребёнку то, что даже взрослым трудно понять? Почему папа просто не может взять да приехать?
– Папа сейчас занят делами… Но ёлка обязательно будет у нас дома.
Маричка кивнула и снова принялась за рисунок: под ёлкой появились подарки — квадратики с ленточками-бантами сверху. Ирина смотрела на дочку и понимала: ради неё она готова на всё.
Даже снова набрать номер Святослава.
Поздно вечером, когда Маричка уже спала крепким сном, Ирина взяла телефон и нажала вызов знакомого номера. Гудки тянулись бесконечно долго… Наконец Святослав ответил:
– Ого… Всё-таки позвонила?
В его голосе звучало удовлетворение от собственной правоты. Ирина невольно сжала челюсти от раздражения.
– Ёлка нужна твоей дочке… Не мне.
– Я понял намёк.
– Святослав… Это же просто радость для ребёнка! Немного волшебства перед праздником! Ты правда не можешь…
– Могу… Я ведь уже озвучил условия — ты их знаешь прекрасно.
– Это называется шантажом!
– Это реальность жизни… – после паузы добавил он: – Ты у меня всё забрала, Ирина: семью… дочь… квартиру…
