— Снова она звонит! — Оксанка с раздражением захлопнула дверцу шкафа. — Каждый день одно и то же: «Приезжай, приезжай». А я, значит, вообще не в счёт?
Ярослав молча уставился в экран телефона — там мигал пятый за день пропущенный вызов от Марички.
— Ты вообще слышишь, что я говорю? — голос жены становился всё напряжённее.
— Слышу, — буркнул он, не отрывая взгляда от экрана.
— И что собираешься делать?
— Не знаю, Оксанка. Честно — не знаю.
Она уселась напротив него и скрестила руки на груди.
— Ты ведь понимаешь: Маричка меня с самого начала не приняла. Ещё на свадьбе сказала: «Городская выскочка, ничего толком не умеет». Прошло уже семь лет, а для неё я всё такая же чужая.
Ярослав тяжело выдохнул. Этот разговор повторялся пугающе часто. Мать действительно была прямолинейной до грубости, а Оксанка восприимчива и ранима. С их первой встречи между ними будто выросла невидимая стена, которую он так и не смог разрушить.
— Она просто другая, — попытался он объяснить. — Из села, говорит прямо в лоб. Но она ведь не со зла…
— Конечно! Не со зла! — Оксанка резко поднялась и пошла на кухню. — Значит, я просто обидчивая дурочка?
— Я такого не говорил!
— Но думаешь именно так!
Хлопнула дверь кухни. Ярослав откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Телефон снова завибрировал — шестой вызов подряд. Он сбросил звонок и выключил звук.
Утром они почти не обменялись ни словом. Оксанка готовила завтрак с каменным лицом; Ярослав листал новости в телефоне, делая вид, будто всё как обычно. Но обычным это утро явно не было.
— После работы заеду к подруге, — сказала она сухо, разливая кофе по чашкам.
— Ладно.
— Ужин в холодильнике разогреешь сам.
— Угу…
Она хотела ещё что-то сказать напоследок, но передумала. Когда за ней захлопнулась входная дверь, Ярослав включил звук на телефоне. Девять пропущенных от Марички… Сердце болезненно сжалось: такая настойчивость была ей несвойственна.
Он сразу набрал её номер. Ответ последовал после первого гудка:
— Ярославчик… сынок…
В её голосе звучало что-то непривычное: усталость вперемешку с какой-то внутренней надломленностью.
— Мам… Что случилось?
— Да ничего особенного… Просто соскучилась сильно… Ты давно у меня не был…
— Сейчас на работе завал… потом майские праздники… — он запнулся ненадолго. — Может быть… летом приедем?
— Конечно приедете… летом…
Но интонация её голоса заставила его насторожиться ещё сильнее.
— Мам… ты точно в порядке?
— Всё хорошо… Не переживай ты так… Ты лучше Оксанку береги… хорошая у тебя жена…
Ярослав замер от неожиданности: таких слов он никогда раньше от матери о жене не слышал. Обычно между ними царили натянутые паузы да редкие колкие замечания под маской вежливости.
— Мама…
— Всё-всё… мне пора уже… Обнимаю тебя…
Она положила трубку раньше, чем он успел задать хоть один вопрос.
Весь день внутри него росло тревожное ощущение чего-то неладного. К вечеру решение пришло само собой — без обсуждений или колебаний. Когда Оксанка вернулась от подруги домой, Ярослав уже складывал вещи в небольшую дорожную сумку…
