В кухне воцарилась гнетущая тишина. Алина переваривала услышанное, взгляд её метался по комнате, словно она впервые замечала обстановку. Дорогая мебель, техника Miele, панорама на Сити за окном — всё это вдруг стало чем-то недоступным. Но она не собиралась сдаваться. Или просто теряла рассудок.
— Да плевать мне на эту квартиру! — выкрикнула она, вскинув подбородок с вызовом. — У него есть руки и голова! Он заработает! Мы снимем жильё! Зато у нас будет любовь и малыш! А ты оставайся здесь со своими бездушными вазами и деньгами, старая сухая вобла! Он уходит со мной! Дмитрий, иди собирайся! Мы уходим!
Она резко потянула его за руку. Дмитрий не сопротивлялся всерьёз — движения его были вялыми, будто он был сделан из ваты.
— Дмитрий! — крикнула она ему прямо в ухо. — Ну что ты как тряпка?! Пошли уже! Ты же мужчина! У нас сын будет! Ты сам этого хотел!
— Я… Алина, подожди… — он попытался освободить руку. — Нельзя вот так сразу… Мне нужно собрать документы… вещи…
— Да ничего не надо собирать! Всё купим заново! Пошли отсюда, тут пахнет старостью!
Я наблюдала за этой сценой с нарастающим отвращением. Уже не спокойствие охватывало меня, а брезгливость. Они стоили друг друга: мой лживый и слабый муж и эта жадная до чужого девчонка без мозгов. Но просто так я их отпускать не собиралась. У меня был последний козырь.
Я поставила чашку на стол с глухим стуком. Звук керамики по дереву заставил обоих замереть.
— Никто никуда не пойдет, — произнесла я спокойно и чётко. — Пока мы не обсудим одну важную вещь.
— Что ещё за вещь? — огрызнулась Алина, но руку Дмитрия всё ещё держала крепко. — Ты нам больше не указ!
— Это касается будущего отца семейства, — я перевела взгляд на мужа. — Дмитрий, ты сам расскажешь? Или мне придётся?
Он поднял глаза на меня: в них застыл первобытный ужас человека перед неминуемой гибелью. Он понял всё без слов.
— Ганна… прошу тебя… не надо… — прошептал он едва слышно.
— Чего именно «не надо»? — встряла Алина с раздражением в голосе. — Что вы там шепчетесь? У него долги? Мы справимся!
Я подошла ближе вплотную к ним обоим и увидела под слоем тонального крема высыпание на лице Алины и расширенные зрачки от страха или злости.
— Речь вовсе не о долгах, дорогая моя. Здесь вопрос биологии стоит ребром. Ты так уверенно размахиваешь тестом и говоришь о наследнике… Но есть один нюанс.
— Какой еще?!
Я выдержала паузу нарочно долгую и напряжённую.
— Ты уверена в том, что ребёнок именно от него?
— Конечно уверена! — взвизгнула она истерично. — Я что тебе какая-то гулящая?! Только он у меня был последние полгода!
— Очень жаль это слышать… — я покачала головой с притворным сочувствием. — Потому что если всё действительно так… тебе предстоит пройти через адские испытания. И дело даже не только в ребёнке.
— Да скажи уже наконец! — выкрикнула она нетерпеливо.
Дмитрий закрыл лицо руками и медленно осел вдоль холодильника на пол, начав тихо стонать сквозь пальцы.
Я смотрела вниз на человека, с которым делила жизнь столько лет: кровать, мечты о будущем… Теперь передо мной сидел сломленный мужчина – уничтоженный вовсе не мной, а собственной ложью и страхом перед правдой.
— У Дмитрия рак… — произнесла я ту фразу ровным голосом без эмоций – будто сообщала прогноз погоды или расписание автобуса. — Рак предстательной железы четвёртой стадии… Метастазы уже добрались до костей…
Алина резко отпрянула назад; её рука инстинктивно отпустила Дмитрия – словно обожглась о раскалённый металл.
— Ты врёшь… — прошептала она потрясённо. – Он же здоровый мужик!.. Мы спали вместе… он был активен…
— Это предсмертная вспышка гормонов… Последний рывок организма перед концом жизни… Он узнал диагноз три месяца назад – именно тогда начал отношения с тобой… Ты стала для него обезболивающим средством… иллюзией жизни… попыткой доказать себе свою мужественность…
Я подошла к шкафчику на кухне и достала заранее подготовленную папку с документами – собранную вчера после подтверждения диагноза через знакомых врачей из онкоцентра Вишневого. Бросила её прямо перед Алиной: из неё высыпались листы с печатями медучреждений Украины – результаты биопсии и латинские термины приговоров…
— Посмотри сама: это никакие не долги… Это смертный приговор… Ему осталось максимум год жизни – если повезёт… И этот год будет наполнен болью…
Алина дрожащими пальцами взяла один из листов – терминология ей была непонятна, но печати бросались в глаза сразу же; слово «онкология», даты обследований…
Она перевела взгляд на Дмитрия: тот сидел скорчившись у холодильника и раскачивался вперёд-назад как потерянный ребёнок…
— Дмитрий?.. Это правда?.. – спросила она еле слышно.
– Да… прости меня… Я боялся признаться… Хотел пожить хоть немного по-настоящему… С тобой я забывался…
– ЗабЫвался?! – выкрикнула она уже почти визжа; любви в её голосе больше не было ни капли – только паника да растерянность.– Значит ты знал про смерть?! И всё равно сделал мне ребёнка?! Хотел оставить после себя сироту?!
