Я всегда ощущала, что усталость пахнет смесью крепкого кофе, человеческого пота и дешёвого освежителя воздуха. В моей небольшой парикмахерской этот аромат витал с раннего утра до самого закрытия. Фены не умолкали, ножницы щёлкали в ритме, а под ногами шуршали срезанные локоны. Я металась между рабочими креслами, кассой и кладовкой до тех пор, пока ноги не начинали подкашиваться.
Но это было наше место. Наш маленький мир и надежда на будущее. Я верила: ещё немного — и мы накопим на жильё, на отпуск, на ребёнка.
Дмитрий приходил вечером — уставший, но с неизменной улыбкой. Обнимал меня за талию прямо у зеркала, ловил взгляд в отражении и тихо говорил:
— Ты у меня самая сильная.
Он был моей первой любовью — мягкий по характеру, немного нерешительный, но тёплый и надёжный. Я привыкла к его ежедневным звонкам Владиславе: он советовался с ней по мелочам, интересовался её самочувствием. Меня это не задевало — поначалу.
Когда Владислава потеряла работу, в доме повисла тяжёлая тишина. Она сидела за кухонным столом, перебирая пальцами край клеёнки и жаловалась:
— Я больше никому не нужна… В мои годы кому я пригодилась? Дмитрий, я вам только обуза…
Дмитрий сидел напротив неё сутулясь и смотрел на мать глазами провинившегося мальчика. А я стояла у плиты с ложкой в руке и чувствовала: между нами растёт что-то острое и холодное.
Позже вечером он повернулся ко мне в постели:
— Слушай… а может пригласим маму к тебе в салон? Ну… на ресепшен посидеть. Она ведь общительная, ответственная. И ей будет чем заняться рядом с нами.
Меня будто окатило ледяной водой. Перед глазами сразу возник образ Владиславы за моим столом — строгий взгляд сквозь очки, придирчивый тон.
— Дмитрий… это ведь работа. Там нервы сплошные: клиенты капризные, график плотный… — попыталась я возразить мягко.
— Но ты же сама говорила — людей не хватает… Дай ей шанс. Она совсем увядает…
Я видела его тревогу за мать и чувствовала собственную безысходность. Но вслух ответила:
— Ладно… Попробуем. Но всё по-настоящему: правила для всех одинаковые.
Через неделю Владислава уже сидела у входа за стойкой — в аккуратной блузке и идеальной укладке; глаза её сияли торжествующим блеском.
Я заранее установила камеры наблюдения в зале и подсобке. Объяснила девочкам:
— Это для порядка и безопасности… Если что случится — будет видно.
Все кивнули без особого энтузиазма, но никто не возразил.
В первое время свекровь держалась безупречно: улыбалась каждому клиенту, записывала имена аккуратным почерком в журнале; при Дмитрии буквально расцветала — наливала мне чай со словами:
— Ну как ты там? Не переутомляешься ли, Анастасия?
Но стоило ему уйти за дверь — её голос менялся: становился резким и колким.
Однажды я услышала из соседнего кабинета её шепот вслед клиентке:
— Опять пришла… Всё ей не так! Тоже мне королева… С такой соломой вместо причёски…
У меня внутри всё сжалось от этих слов.
В другой раз она резко одёрнула нашу молодую мастера:
— Надела бы юбку подлиннее! У нас тут хозяйка приличная женщина… А ты как будто весь район соблазняешь!
При мне она только отмахивалась со вздохом:
— Да вы что! Это же шутка была… Девочки смеются…
Потом стали поступать жалобы от клиентов: сначала одна женщина позвонила недовольная тем, как с ней разговаривали на ресепшене — будто одолжение сделали; позже произошла путаница во времени записи клиента — виноватой оказалась Ирина (хотя я точно знала: график тогда составляла Владислава).
Я попыталась поговорить с Дмитрием:
— Послушай… С твоей мамой что-то происходит неладное. Клиенты жалуются постоянно… Девочки напряжены…
Он нахмурился:
— Она старается изо всех сил! Просто ты к ней придираешься… Она говорит — ты давишь на неё…
Оказалось уже поздно: она успела пожаловаться ему раньше по телефону:
— Мне так неловко… Всё путаю… Наверное она хочет меня выгнать…
И как бы я ни пыталась подобрать слова осторожно — выглядело так, будто я действительно ищу повод избавиться от неё.
Тем временем начали происходить странности: пропали карточки двух постоянных клиенток с их процедурами; сорвалась важная встреча с представительницей крупной организации — они хотели заключить договор на обслуживание сотрудниц; та пришла раздражённая и сказала прямо: «Меня обманули по телефону».
Поздним вечером дома я открыла записи камер наблюдения. Дмитрий уже спал рядом; ноутбук светился тусклым прямоугольником посреди темноты кухни; где-то капала вода из плохо закрученного крана…
На одной записи видно было: Владислава наклоняется через стойку к Ирине и шепчет ей зло:
— Чего ты лезешь со своими идеями? Тут хозяйка одна! Ты никто! Захочет – выгонит тебя так же легко…
На другой съёмке она листает наш журнал записей – медленно перелистывает страницы – а потом незаметно переставляет два листа местами…
А ещё позже – разговаривает по телефону с той самой представительницей организации…
