В подъезде воцарилась такая тишина, что с улицы доносился звук проезжающей машины и чей-то зов ребёнка.
Дмитрий закрыл лицо ладонями. Мы застыли: Ирина — с опухшими от слёз глазами, я — с телефоном в руке, он — между нами, растерянный и сломленный.
Следующие несколько дней словно выпали из реальности. Дмитрий уехал к приятелю, бросив короткое: «Мне нужно всё обдумать». Я не стала его останавливать. В квартире звенела пустота. Я возвращалась поздно, обнимала ладонями чашку горячего чая и долго сидела на кухне, прислушиваясь к размеренному тиканью часов.
Я понимала: он обязательно заберёт копии записей. Так и случилось — накопитель исчез с полки. Представляла, как он вновь и вновь пересматривает наши лица на тусклом экране, сверяя их с тем, что помнит сам. Как в его голове звучат рассказы Владиславы о «неблагодарной девице» и моё молчаливое принятие всего происходящего.
Тем временем Владислава развернула целую бурю. Звонили двоюродные тёти, писали дальние родственники — намекали на то, что «разлучать сына с матерью грешно», что она уверена: я как-то повлияла на него, будто бы даже приворот использовала. Я устало благодарила за проявленную «заботу» и завершала разговор.
Спустя три дня вечером дверь тихо щёлкнула. На пороге стоял Дмитрий — лицо серое от усталости, в руке небольшой рюкзак. Он выглядел чужим.
Он сел на стул и долго молчал, уставившись в столешницу.
— Я пересмотрел всё это снова… и ещё раз… — наконец заговорил он. — И понял: мне всю жизнь было проще верить маме. Так я ни за что не отвечал сам. Она решала за меня — кого любить, где работать, как думать… А ты просто была рядом всё это время. Без требований.
Он поднял глаза на меня:
— Я не прошу простить сразу… Но дай мне шанс. Я хочу исключить маму из нашего дела окончательно — официально оформить всё так, чтобы она больше не имела доступа ни к документам, ни к решениям. Я готов подписать любые бумаги… И ещё: я хочу научиться быть мужем по-настоящему… а не вечным Дмитрием при ней.
Я слушала его слова и чувствовала внутри борьбу между облегчением и настороженностью.
— Я не смогу притвориться, будто ничего не случилось… Если мы попробуем снова — это будет иначе. Нам нужен специалист по семейным вопросам — вместе. Нам нужны письменные договорённости по нашему делу: чтобы никто из родственников больше не мог вмешиваться без приглашения. И ещё одно условие: все наши конфликты и решения остаются только между нами двумя. Никаких обсуждений с Владиславой за моей спиной… И я со своей стороны обещаю то же самое.
Он кивнул без колебаний.
Прошло несколько месяцев. Наше дело постепенно очищалось от прежней напряжённости. Люди возвращались; передавали друг другу слухи о том, что у нас стало спокойнее; отмечали новую девушку на ресепшене — молодую внимательную сотрудницу с доброй улыбкой для каждого клиента. В штате больше не осталось ни одного родственника: даже бухгалтера мы наняли извне — строгую педантичную женщину без всяких связей с семьёй.
В холле теперь висели новые камеры наблюдения — аккуратные и почти незаметные глазу; но они уже не воспринимались как символ контроля или подозрения: скорее напоминание о том, что правда всегда найдёт путь наружу.
Мы с Дмитрием выходили из центра вместе. Лёгкости прежних времён уже не было; но появилось другое чувство — осторожная близость настоящих партнёров по жизни. Когда он брал меня за руку теперь — я больше не вздрагивала от мысли о чьих-то шепотках за спиной.
Владислава жила отдельно от нас теперь; время от времени она пыталась запустить новый виток давления: то через знакомую передаст послание о своей одиночестве и «предательстве сына», то пришлёт длинное сообщение с упрёками вперемешку с жалобами на судьбу… Раньше Дмитрий терялся под этим натиском; теперь же отвечал спокойно и твёрдо:
Однажды при мне он сказал ей в трубку:
— Мама… спасибо тебе за всё хорошее в моей жизни… Но если ты ещё раз попытаешься разрушить мою семью – тогда тебе просто больше не будет места в моей жизни вообще…
Он говорил ровным голосом без повышения тона – спокойно до мурашек… И именно тогда я впервые увидела перед собой мужчину – взрослого человека со своим выбором – а не мальчика под маминым крылом…
Однажды вечером я задержалась в центре допоздна… Все уже ушли домой; уборщица щёлкнула выключателем в коридоре – остался лишь мягкий свет холла… Пахло чистящим средством вперемешку со слабым ароматом кофе из кухни…
Я подошла к монитору архива видеозаписей… Лента дат растянулась передо мной словно календарь всей моей жизни… Я нашла тот самый день – когда прозвучало: «Дмитрий! Анастасия меня уволила!»
Видео открылось… На экране были почтовые ящики… Владислава держит разорванную бумагу… Дмитрий взлетает по лестнице…
Несколько секунд я смотрела на этот фрагмент прошлого как на кадр из чужого фильма…
Затем взяла мышь… навела курсор на значок удаления… нажала…
«Удалить безвозвратно?» – спросила система…
— Да… – прошептала я…
Запись исчезла…
На чёрном экране вдруг появилось новое отражение: в стекле монитора были видны мы вдвоём – я стою у компьютера… а позади подходит Дмитрий…
Он молча обнял меня за плечи…
Мы стояли рядом…
Наши отражения смотрели вперёд…
И вдруг стало ясно до глубины души:
Финалом этой истории было вовсе не то, чтобы победить Владиславу…
А то простое решение —
что мы наконец выбрали друг друга сами,
без чужих сценариев
и чужой власти над нашей жизнью…
