— Ты тратишь деньги без разбора.
Оксана застыла у холодильника, держа в руках пакеты. Антон развалился на диване, не удостоив её взглядом — он продолжал смотреть передачу о колебаниях валютных курсов. На журнальном столике перед ним стояла тарелка с наполовину съеденными магазинными пельменями.
— Что ты сейчас сказал? — переспросила она, хотя прекрасно всё поняла.
Теперь он повернулся к ней, будто разъясняя нечто само собой разумеющееся.
— Я провёл анализ наших трат за последние шесть месяцев, — Антон произносил каждое слово отчётливо и неторопливо.
— Ты ежедневно покупаешь ненужные вещи, от которых никакой пользы. Ни крупных приобретений, ни накоплений. Я приношу в дом больше денег, мой вклад значительнее — а ты этого не ценишь. Поэтому я решил: переходим на раздельное ведение бюджета. Пора научиться финансовой ответственности.
Последнюю фразу он произнёс с такой убеждённостью, будто огласил судебное решение.
Оксана опустила пакеты на пол. За двадцать лет совместной жизни она так и не утратила способности держать себя в руках даже тогда, когда внутри всё бурлило от возмущения.
— Раздельный бюджет… — тихо повторила она. — То есть ты серьёзно?
— С завтрашнего дня каждый оплачивает свои траты самостоятельно, — подтвердил Антон и вновь уставился в экран телевизора. — Вот тогда поймёшь цену деньгам.
— Хорошо, Антон. Попробуем так.
Он даже не отреагировал. Видимо, решил, что она просто подчинилась его решению. Не заметил того момента, когда её губы плотно сомкнулись и она молча повернулась к плите.
На следующее утро Антон вошёл на кухню и остановился у двери. В воздухе витал аромат свежего кофе и поджаренного хлеба с маслом. На столе стояли одна тарелка и одна чашка. Оксана спокойно доедала омлет.
— А мне? — спросил он растерянно.
— Раздельный бюджет же, дорогой, — ответила она спокойно и убрала свою посуду в раковину. — Каждый отвечает за себя. Это ведь твои слова со вчерашнего вечера.
— Но ты всегда…
— Готовила для всех тогда, когда мы были семьёй, — перебила его Оксана и застегнула куртку перед выходом из кухни. — А теперь у нас режим экономии и самодисциплины. Приятного аппетита тебе.
Дверь закрылась за ней негромко, но Антон остался стоять посреди кухни с растерянным видом перед пустой плитой как перед чем-то чужим и непонятным.
Прошло четыре дня. Он питался доставкой из кафе или покупал готовые салаты в супермаркете; иногда ограничивался бутербродами на скорую руку. Оксана же готовила себе полноценные ужины: супы или запеканки; остатки аккуратно складывала в контейнеры с надписью чёрным маркером: «Оксана».
Молчание между ними стало нормой этих дней: он ничего не говорил ей; она тоже хранила тишину.
Вечером пятницы Оксана открыла холодильник… и замерла на месте: пустая баночка из-под облепихового варенья лежала немытой в раковине. То самое дорогое варенье из Яремчи привезла её подруга две недели назад; она берегла его как лакомство по утрам – по ложечке к хлебу с маслом…
Антон сидел в гостиной с планшетом в руках.
— Ты съел моё варенье… — сказала Оксана тихо с порога кухни, держа пустую банку перед собой как улику преступления.
Он даже не взглянул на неё:
— Ну да… Оно ведь было в общем холодильнике…
— Переведи мне деньги за него…
Теперь он поднял глаза – усмехнувшись уголком губ…
