— За варенье? Ты это всерьёз?
— Вполне. Раздельный бюджет — твоя идея. Я купила на свои, ты съел без разрешения. Возмести.
— Оксана, это абсурд. Какая-то банка…
— Тогда переведи абсурдную сумму, — она не отводила взгляда. — Жду.
Антон усмехнулся и снова уткнулся в планшет, отмахнувшись, словно от назойливого комара.
Оксана повернулась и ушла на кухню. Села за стол, достала телефон и потянулась к полке с документами. Чеки, квитанции, выписки — всё то, что она машинально сохраняла последние полгода. Работа закупщиком приучила её фиксировать каждую трату.
Она разложила бумаги перед собой и начала подсчёты.
— Антон, подойди сюда.
Голос её звучал спокойно, но в нём прозвучало что-то такое, что заставило его подняться с дивана. Он вошёл на кухню и замер у порога.
Стол был усыпан чеками.
— Это ещё что?..
— Присаживайся, — перебила Оксана.
— У меня нет времени…
— Я сказала: садись.
Он сел напротив неё с явным беспокойством в глазах и стал рассматривать разложенные документы.
— Вот платёж за новый котёл — декабрьский счёт помнишь? Старый вышел из строя. Оплата с моей карты. Вот ремонт крыши — тоже я покрыла расходы. Стиральная машина и посудомойка — мои покупки. Коммуналка за шесть месяцев — взгляни внимательно: всё через меня прошло. Страховка на твою машину? Угадай, кто оплатил?
Антон молчал; пальцы его нервно теребили край одного из чеков.
— Так кто из нас не умеет считать деньги? — голос Оксаны стал тише, но резче по интонации. — Кто раскидывается средствами без плана? Кто избегает серьёзных вложений?
Он резко вскочил со стула; тот с грохотом отлетел назад.
— Ты всё это собрала специально? Чтобы унизить меня?
— Нет. Я хотела показать тебе реальность, — Оксана тоже поднялась со своего места. — Ты хотел раздельный бюджет? Прекрасно! Вот тебе счёт за варенье… и за крышу тоже. Переводи половину всех расходов или признай свою ошибку и извинись. Другого варианта нет.
Антон стоял напряжённо: кулаки сжаты до побелевших костяшек, губы сжаты в тонкую линию. Затем он круто повернулся и вышел из кухни. Через десять минут хлопнула входная дверь.
Он не давал о себе знать три дня. Потом прислал сообщение: «Живу у мамы сейчас. Нужно время».
Оксана ответила коротко: «Хорошо».
И больше ни слова.
Она продолжала жить как прежде: работа, дом, готовка только для себя одной. Тишина перестала быть тяжёлой — она стала лёгкой и освобождающей: никто не включал телевизор на полную громкость; никто не оставлял грязные тарелки в раковине; никто не бросал раздражённо: «Опять купила не ту колбасу».
На пятый день Антон позвонил:
— Можно мне вернуться? — голос звучал устало и непривычно смиренно.
— А зачем? — спокойно спросила Оксана.
Он замолчал на секунду… потом выдохнул:
— Потому что мама считала каждый кусок хлеба, который я ел…
