— Тебе у нас точно понравится!
— Подожди, Дмитрий! С какой это стати я должна устраивать твоего брата к нам в отдел? У него же даже диплома нет! Или ты хочешь, чтобы я взяла на себя ответственность, а потом нас обоих выставили за дверь?
Оксана с раздражением вонзила нож в разделочную доску. Одинокая луковица так и осталась лежать нетронутой. Женщина резко обернулась. Обычно спокойное после работы лицо теперь было напряжено, а в глазах появился ледяной блеск — тот самый, который Дмитрий знал слишком хорошо и которого старался избегать. Он стоял, опершись плечом о дверной косяк кухни. Недавняя расслабленность сменилась настороженной позой человека, пойманного врасплох.
— Ну зачем ты сразу так? Я же не прошу его сделать начальником отдела, — попытался он разрядить обстановку натянутой улыбкой. — Просто хочу помочь человеку… своему брату… Марко.
— Марко уже двадцать шесть лет, Дим. Это не подросток, которому нужна опека, а взрослый мужчина, который палец о палец не ударил ради собственного будущего, — отчеканила она и выдернула нож из доски. — Его уволили с двух мест за прогулы. Он бросил колледж на втором курсе — «надоело», видите ли. И вот такого «своего» человека я должна привести в аналитический отдел? Может сразу отдать ему мой кабинет? Там кресло удобное — спать будет комфортно.
Говорила она спокойно и холодно: ни одного повышенного тона — только резкий холод логики, перед которым все его аргументы рассыпались как карточный домик. Он понимал: разумом её не пронять. Оставалось одно — сыграть на чувствах.
— Родители выгнали его из дома. Сказали: либо ищи работу, либо уходи жить отдельно. Ты же знаешь мою маму — она переживает за него… но отец категоричен. Куда ему податься? На улицу? Оксана… ну пойми ситуацию… он ведь мой брат.
— Именно так: твой брат и твои родители. Почему их проблемы должны решаться за счёт моей репутации? — она подошла к плите и с шумом поставила на неё сковородку. — Ты вообще представляешь себе последствия того, что я приведу в крупную финансовую компанию человека без образования и опыта? Меня начнут проверять службы безопасности, кадровики начнут задавать вопросы… Коллеги будут смотреть косо! В прошлом квартале мне пришлось уволить парня с отличным дипломом просто потому что он не справлялся! А теперь ты хочешь привести Марко, который даже понятия не имеет о том, чем занимается наш отдел?
Дмитрий поник плечами. Он терпеть не мог эти моменты: когда она чётко раскладывала всё по полочкам и оставляла его без единого шанса возразить. Её мир был построен на порядке и фактах — как финансовые отчёты под её контролем каждый день. А его мир состоял из семьи и заботы о близких; из брата, которому жаль отказать; из родителей с их бесконечными упрёками.
— Ты хотя бы могла сделать вид… что подумаешь! — голос его дрогнул от обиды. — Могла бы сказать: «Да уж ситуация непростая… давай подумаем». Но ты сразу всё отрезаешь! Тебе просто плевать на мою семью!
— Мне не всё равно на нашу семью: тебя и меня это касается напрямую! — ответила она резко и повернулась к нему лицом ещё более суровым взглядом. — Именно поэтому я не позволю взрослому тунеядцу разрушить то хрупкое равновесие, которое мы строим годами благодаря моей работе! Всё ясно сказано: я не стану устраивать его никуда! Ни помощником по бумажкам, ни тем более разносчиком кофе!
После этого разговора тишина окутала квартиру плотным слоем недосказанности и напряжения. Это была вовсе не спокойная тишина отдыха после трудового дня; это была вязкая пауза между двумя фронтами молчаливого конфликта.
Дмитрий больше напрямую тему брата не поднимал: он выбрал другую стратегию – мучительное молчаливое давление через страдание напоказ.
По вечерам он часами говорил по телефону с матерью так громко и демонстративно обречённо вздыхал после каждого разговора… Обрывки фраз долетали до Оксаны независимо от того где она находилась:
— Да-да… понимаю… Пока ничего нового… Я стараюсь… Но ей трудно объяснить…
Он тяжело вздыхал, кладя трубку обратно на столик рядом с креслом, затем садился туда сам и долго смотрел в одну точку перед собой…
