Люба поставила кружку на стол и перевела взгляд на Ганну. Та уже несколько минут копалась в пакетах — шелестела упаковками, вытаскивала коробочки, с восторгом демонстрировала новый шарф. Голос у золовки звучал громко, с нотками театральности и её привычными ласкательными оборотами.
— Ой, девчонки, гляньте какая прелесть! — воскликнула Ганна, размахивая шарфом, будто флагом. — Всё куплено на Любину карточку, спасибочки огромное!
Лариса тихонько прыснула от смеха. Вероника лишь покачала головой, не проронив ни слова. Орест уткнулся в экран телефона.
Люба крепче сжала кружку. Керамика грела ладони — почти обжигала. Она провела большим пальцем по ручке и промолчала.
— Ну чего ты молчишь? — Ганна наклонилась ближе через стол, глаза её блестели. — Рада за мою красоту? Или снова скупа?
На мгновение повисла тишина. Люба ощутила на себе взгляды всех присутствующих. София под столом что-то бубнила своим игрушкам, не обращая внимания на разговоры взрослых.
Скупа… Вот так вот просто — при всех.
Люба скривила губы в своей привычной полуулыбке и поднялась из-за стола. Из кармана достала наушники, вставила их в уши и включила музыку на полную громкость. Звуки голосов за спиной тут же растворились в гитарном шуме.
Она вышла из кухни, не оборачиваясь.
В коридоре остановилась перед зеркалом. В отражении — обычное лицо, простая одежда… ничего примечательного. Только эта кривая усмешка в уголке губ появлялась сама собой всякий раз, когда внутри всё бурлило.
Сколько ещё это будет продолжаться? Сколько можно терпеть?
В ушах гремели резкие аккорды гитары. Люба достала телефон и открыла банковское приложение. Пролистала список операций: вот покупка — три тысячи гривен; следующая — пять; а вот эта позавчерашняя — восемь тысяч за какие-то духи.
Закрыв приложение, она посмотрела в сторону кухни. Оттуда доносился весёлый смех.
Валентина всегда говорила: своё береги как сокровище; чужого не трогай без спроса.
Люба глубоко вдохнула и направилась к выходу.
Орест догнал её уже на лестничной площадке. Он спускался следом за ней, нервно теребя ворот рубашки.
— Люба… подожди секунду.
Она остановилась и вынула один наушник:
— Что?
— Ну зачем ты так? — Он потер переносицу пальцами. — Это же семья… Ганна ведь без злого умысла…
Люба прислонилась к холодной бетонной стене и скрестила руки:
— Без злобы? Просто берёт мою карту без разрешения, тратит деньги как вздумается и потом обвиняет меня при всех? Пустяки?
— Она не хотела…
— Хотела! — перебила его Люба резко. — Она всегда знает что делает! Просто привыкла: я молчу каждый раз!
Орест тяжело выдохнул и опустил взгляд вниз по лестнице:
— Давай без сцены… спокойно поговорим как взрослые люди… Я поговорю с ней…
— Поговоришь… как тогда… И до этого тоже говорил…
Он промолчал. Где-то снизу загудел лифт.
— Орест… — Люба сделала шаг ближе к нему: — Скажи честно: сколько раз ты сам давал ей доступ к моим картам?
Он пожал плечами:
— Ну… пару раз всего… Она просила немного…
— Немного? — переспросила она с усмешкой. — Восемь тысяч гривен за духи тебе кажутся мелочью?
Орест поднял голову навстречу её взгляду; в его глазах мелькнули вина вперемешку с раздражением и усталостью…
