— Продолжай выдумывать! — Валентина усмехнулась с ехидцей. — Может, ещё парочку «родственничков» приплетёшь для убедительности? Я всегда знала, что ты врунья мелкая…
ГРОХОТ! Кулак Богдана с такой силой ударил по столу, что посуда задребезжала, а все присутствующие вздрогнули.
— МАМА, ЕЩЁ ХОТЬ ОДНО СЛОВО ПРОТИВ ДАРЫНЫ — И Я НЕ ПОСМОТРЮ, ЧТО ТЫ МНЕ МАМА! ВРЕЖУ ТАК, ЧТО НЕ ЗАБУДЕШЬ! — его голос прозвучал как раскат грома, наполнив комнату.
Валентина отпрянула назад, будто её окатили ледяной водой. Лицо побелело, губы дрожали в беззвучном изумлении. Повисла такая тишина, что можно было расслышать капли воды на кухне.
— Ты… Ты мне угрожаешь? — наконец прошептала она.
— Замолчи! — Богдан вскинул руку, и мать действительно осеклась под натиском его ярости. — Год я молча терпел твои колкости. Все эти намёки и презрение. Я надеялся: одумаешься, поймёшь наконец, какую добрую и искреннюю женщину я выбрал себе в жёны. Но тебе нравится причинять ей боль.
— Богдан, я просто хотела…
— Хватит! — он уже не скрывал злости. — Мне плевать на твои оправдания! Дарыне ни разу не сорвалось грубое слово в ответ на твою травлю. Она всё это выносила ради меня. Но моё терпение лопнуло!
Он повернулся к жене и протянул ей руку:
— Дарынка… мы уходим. Сейчас же.
Дарына нерешительно вложила ладонь в его руку и поднялась со стула.
— Богдан… не горячись… — попыталась вмешаться Валентина. — Давай спокойно обсудим…
— Обсуждать нечего, — отрезал он резко. — С этого момента можешь считать: сына у тебя нет. Пока не извинишься перед Дарыной по-настоящему и искренне — хоть на коленях ползи! — мы чужие люди.
— Богдан… — тихо прошептала Дарына. — Может быть… не стоит так резко?
— Стоит, любимая, стоит… Мы давно должны были это сделать.
Они направились к двери под взглядами ошарашенных гостей и застывшей Валентины с лицом окаменевшей обиды.
— Богдан! — крикнула она уже из прихожей. — Уйдёшь сейчас – можешь больше не возвращаться!
Он даже головы не повернул: помог жене надеть пальто.
— Прекрасно сказано, мама. Так и будет.
За ними захлопнулась дверь – словно финальный аккорд поставил точку в затянувшемся противостоянии.
В такси царило молчание. Дарына украдкой вытирала слёзы с щёк; Богдан смотрел сквозь стекло на проносящиеся огни улиц – гнев всё ещё кипел внутри него. Только дома они сняли верхнюю одежду и устроились за кухонным столом с чашками чая – тогда разговор возобновился.
Богдан взял руки жены в свои:
— Прости меня… Я надеялся: она изменится… Поймёт… А оказался дураком…
Дарына попыталась улыбнуться:
— Ты ни при чём… Ты ведь хотел как лучше…
Он покачал головой:
— Нет… Я виноват перед тобой… Нужно было сразу поставить её на место… А я позволил тебе страдать целый год… Но теперь всё иначе… Больше никто тебя не обидит – даже если это моя мать…
Зазвонил телефон Дарынки – звонил Мирослав. Она коротко рассказала брату о случившемся и попросила перенести встречу на завтра.
После звонка она сказала:
— Он предлагал съездить к твоей маме… Говорит: сам ей всё объяснит…
Богдан покачал головой:
— Бесполезно… Даже если она поверит ему насчёт родства – найдёт другой повод придраться… Я слишком долго закрывал глаза на это поведение… Мы правильно сделали, что ушли…
Дарына мягко напомнила:
— Но ведь это твоя мама…
Он посмотрел прямо ей в глаза:
— Только после того как она извинится перед тобой по-настоящему… До тех пор никаких разговоров… Я выбрал тебя, Дарынка… И всегда буду выбирать именно тебя… Хоть против всего мира…
Она обняла его крепко-крепко и прижалась щекой к плечу мужа – впервые за весь год замужества почувствовав себя действительно защищённой.
Шепотом произнесла:
— Спасибо тебе… За то что стал рядом…
Богдан поцеловал её в макушку:
— Мы одно целое… И никому нас не разъединить… Даже моей матери…
