— У твоей сестры трое детей, ей нужнее. Значит, премию отдашь ей, — заявила Нина с такой уверенностью, будто решение уже принято и обсуждению не подлежит. Она даже не оторвалась от нарезки салата.
Нож в её руке мерно стучал по разделочной доске: тук-тук-тук. Как будто отбивал приговор. В кухне витал запах жареного лука вперемешку с корвалолом — тот самый аромат, который с детства ассоциировался у меня с уютом и тревогой одновременно. Я застыла с чашкой чая у губ. Горячий пар обжигал кожу, но внутри всё словно покрылось льдом.
— Мам… ты серьёзно? — голос предательски дрогнул. Я осторожно поставила чашку на клеёнку, стараясь не издать ни звука. — Я же только что сказала: записалась к стоматологу. У меня мост держится на честном слове уже полгода, я даже жевать нормально не могу правой стороной. Эта премия… я её ждала столько времени, ночами дежурила именно ради того, чтобы зубы привести в порядок.
Нина наконец положила нож и повернулась ко мне, вытирая руки о передник. В её взгляде — выцветшем от лет, но по-прежнему твёрдом — читалось искреннее непонимание. Будто я только что заявила о намерении купить билет на Марс в то время как семья еле сводит концы с концами.
— Оксаночка, ну какие зубы сейчас? — вздохнула она так тяжело, словно объясняла очевидное капризному ребёнку. — Потерпят твои зубы немного ещё. Я тебе дубовой коры заварю — полощи пока что. А у Марии старший сын Максим школу заканчивает! Там выпускной на носу: костюм нужен приличный, ресторан… Да ещё кредит за машину висит над ними как дамоклов меч! Ты одна живёшь, зарплата стабильная… А у них трое детей! Им сейчас труднее всех.
Слово «труднее» она произнесла так веско и давяще, что я буквально ощутила его тяжесть на своих плечах — ту самую тяжесть аргументации последних двадцати лет моей жизни. Я смотрела на Нину и понимала: это не просьба. Это приказание распоряжаться моими средствами так же свободно и привычно, как всегда распоряжались моим временем и здоровьем.
Часть 1: Цена одной улыбки
Я опустила взгляд на свои руки: кожа пересушена от бесконечного мытья и антисептиков; ногти коротко подстрижены по рабочей необходимости. Я работаю старшей медсестрой в травматологическом отделении: двенадцать часов смена без передышки; чужая боль; крики пациентов; вечные отчёты и нехватка людей в штате… Эту премию нам выбили почти чудом за перегрузку во время зимнего гололеда. Каждая гривна в ней для меня имеет цену бессонных ночей и болящих ног… И да — зубов тоже.
— Мам… — начала я спокойно и ровно, стараясь сохранить профессиональный тон даже здесь за кухонным столом родного дома. Сейчас мне нужна была выдержка больше всего на свете. — Выпускной у Максима только в мае… Сейчас ноябрь! За это время можно собрать нужную сумму постепенно. А врач сказал мне прямо: если не начать лечение сейчас же — костная ткань уйдёт окончательно… Потом будет втрое дороже всё восстанавливать! Это не каприз какой-то… Это вопрос здоровья!
Нина поджала губы в своём фирменном жесте «обиженной праведницы».
— Вот ты всегда такая была… Всё про себя да про себя думаешь! — буркнула она раздражённо и вернулась к столу громко переставляя тарелки так demonstratively громко будто хотела подчеркнуть своё разочарование каждым звуком фарфора о столешницу.— «Здоровье», говоришь… А если у Марии нервный срыв случится? Ты же знаешь её характер – всё принимает близко к сердцу! С мужем у них постоянные трения… А тут ты ещё добавляешь масла в огонь своим эгоизмом!
Во мне начала подниматься глухая злость – холодная обида без вспышек гнева или желания кричать… Та самая устоявшаяся боль несправедливости.
Мария – моя младшая сестра – вечная «маленькая девочка», которой всегда нужно помогать всем миром… В детстве ей доставался самый вкусный кусочек торта – потому что «она младше». В студенчестве я писала за неё курсовые – ведь «Оксана умная», а «Марийка творческая натура». Сейчас мне пятьдесят четыре года… Ей сорок два… Но ничего не изменилось: я остаюсь источником ресурсов; она – тем самым потребителем заботы всех вокруг себя… И самое печальное – Нина считает такую расстановку абсолютно справедливой.
— Я вовсе ничего не усугубляю… — сказала я твёрдо.— Просто напоминаю: эти деньги мои собственные! Не выигранные случайно или подаренные кем-то извне… Заработанные мной лично!
— В могилу ведь карманы не заберёшь! — резко бросила Нина.— А семья должна держаться друг за друга! Вот помру я завтра – кто тебе останется? Только Мария да племянники твои! А ты из-за каких-то железяк во рту готова родную кровь обидеть?
Часть 2: Бухгалтерия совести
Кухню окутала тишина; лишь старенький холодильник марки «Львов» тихо урчал себе под нос где-то сбоку от стола… Мой взгляд упал на клеёнку с выцветшими подсолнухами – когда-то яркими жёлтыми цветами жизни… Теперь они были лишь бледными пятнами времени.
Сколько раз я сидела здесь за этим столом слушая одно и то же?
Я вспомнила прошлый год.
