Я всегда понимала, что она умеет давить на чувства, но всё же она — моя мать. Возраст не лечится. А вдруг что-то случилось? Я с трудом сдерживалась, чтобы не набрать номер первой. «Нет, — твердила я себе. — Если позвоню сейчас, значит, сдамся. Снова позволю вытирать об себя ноги».
Часть 7: Смена караула
Звонок раздался в середине декабря. На проводе была соседка — Любовь.
— Оксаночка, привет, — голос у неё дрожал от волнения. — Не обижайся, что беспокою… Но тут у Стефании…
У меня внутри всё сжалось.
— Что случилось? Скорую вызывали?
— Нет-нет, не в этом дело. У неё трубу прорвало в ванной. Вода течёт к соседям снизу. Она бегает туда-сюда, воду перекрыла, но там уже всё плывёт. Из ЖЭКа никого не дождаться… Нужен частный мастер… А она сама… ну ты понимаешь.
— А где Мария? — спросила я холодно.
— Она звонила Марии… Та сказала, что после отпуска они совсем без денег, муж на работе, а она с детьми на утреннике. Ответила: «Мам, вызови кого-нибудь сама, я потом приеду».
Я зажмурилась от раздражения. Всё как всегда: Мария потратилась на отдых и исчезла при первом же ЧП. А Нина осталась один на один с бедой.
— Спасибо тебе, Любовь. Я поняла.
Я могла бы остаться дома и сказать: «Пусть разбирается Мария — ведь она любимица». Это было бы логично… но жестоко по отношению к пожилой женщине в луже воды и панике посреди зимы. Я не хотела быть такой же.
Я набрала номер проверенного сантехника из нашей больницы.
— Мирон? Срочный вызов. Плачу двойную ставку. Сейчас пришлю адрес.
После этого заказала такси.
Часть 8: Свет в конце
Когда я вошла в квартиру, Мирон уже заканчивал ремонтировать трубу. Нина сидела в коридоре на табуретке — сутулая и постаревшая ещё сильнее обычного. Везде валялись мокрые тряпки и ведра.
Увидев меня у двери, она вздрогнула от неожиданности; взгляд её был полон тревоги и слабой надежды одновременно — будто ждала упрёков или крика: «Я же предупреждала!»
Я молча рассчиталась с мастером и закрыла за ним дверь. Повесила пальто на крючок.
— Иди посиди в комнате, Нина… Я здесь всё уберу сама.
— Оксана… — голос её звучал хрипло и растерянно. — Мария не смогла… У Максима выступление…
— Не надо о Марии,— перебила я спокойно и резко.— Я не хочу слышать про неё вообще ничего.
Я вымыла полы до блеска, собрала мокрые тряпки и навела порядок на кухне. Потом заварила чай без добавок вроде корвалола – просто свежий чёрный чай.
Мы уселись за знакомый кухонный стол с рисунком подсолнухов.
— Спасибо тебе… — прошептала Нина тихо и виновато опустила глаза.— Я думала… ты не приедешь…
— Я приехала потому что ты моя мать… И потому что прорванная труба никак не связана с нашими обидами друг на друга…
Она долго молчала после этих слов; крутила чашку между пальцами со старыми узелками суставов…
Вдруг подняла глаза:
— Ты зубы сделала?
— Да,— ответила я просто.— Сделала наконец-то.
Она кивнула:
— Красиво получилось… Тебе идёт…
Это было не извинение – такие люди просить прощения не умеют по-настоящему – но это было признание моего права быть здоровой женщиной со своими деньгами и внешностью по своему вкусу.
Я посмотрела ей прямо в глаза:
— Давай договоримся сразу,— сказала я спокойно.— Я буду помогать тебе: продукты куплю или лекарства привезу; если что-то сломается – починю или найду кого надо… Но деньги лично тебе давать больше не буду – ни копейки… И через тебя передавать Марии тоже ничего не стану… Мои деньги – это мои деньги… Если ей чего-то нужно – пусть идёт работать сама… Если начнёшь говорить про то, как ей нужнее – я уйду сразу же… И надолго…
Нина подняла взгляд медленно; видно было удивление – перед ней сидела уже совсем другая женщина: уверенная в себе взрослая дочь вместо прежней покладистой Оксаны…
Она тяжело вздохнула:
— Поняла тебя… Строгая ты стала…
— Не строгая… Просто взрослая…
Она придвинула ко мне вазочку:
— Угощайся печеньем… Теперь можно жевать без страха – зубы крепкие…
Я взяла одно печенье и улыбнулась ей впервые искренне за долгие годы общения здесь же – на этой кухне под лампочкой с жёлтым абажуром…
В этот вечер чай больше не отдавал горечью старых обид или унижения… Мы так и остались несовершенной семьёй: Мария никуда не исчезла из нашей жизни; Нина тоже волшебным образом не изменилась… Но теперь правила были другими…
И главное – я знала точно: больше никто мной пользоваться просто так уже никогда не сможет…
За окном падал тяжёлый мокрый снег… Но мне было тепло внутри…
Потому что впервые за долгое время я выбрала себя – без чувства вины или страха…
И мир от этого стал только крепче…
