Если бы кто-то когда-то сказал мне, что прочность отношений может дать трещину не из-за громких трагедий, а из-за пакета гречки и пустого холодильника, — я бы только посмеялась. Ну правда, звучит же абсурдно? Но вот я стою на кухне с почти опустевшим пакетом макарон в руках, а мой муж — Ярослав — смотрит на меня так, будто я сама обокрала нашу семью на целое состояние.
— Почему у нас опять нечего есть? — спросил он раздражённо, дёрнув плечом. Голос звучал громче обычного, с нотками упрёка. Вся его поза напоминала обиженного подростка.
Я спокойно положила макароны на столешницу.
— Вот так и живём, — произнесла я. — Зато ты всем родственникам помог и себе смартфон обновил.
Он моргнул пару раз. По скулам пошёл знакомый румянец — тот самый оттенок, который появлялся у Ярослава всякий раз, когда он осознавал: разговор предстоит неприятный и роль героя в нём не для него.
— Что ты сейчас хочешь этим сказать? — резко спросил он.
А сказать мне хотелось многое. Слишком многое для одного ответа. Но я решила начать аккуратно. По крайней мере внешне спокойно.
— Хочу сказать, что последние три месяца твоя зарплата исчезала не в нашем доме, а где-то там — в бесконечной череде твоих «нуждающихся родственников».
Он нахмурился:
— Марта просила помощи. Ей действительно тяжело сейчас. Ты же знаешь это.
— Знаю, — кивнула я. — Только вот на прошлой неделе она выложила сторис из кафе с котлетами по цене нашей недельной продуктовой корзины.
Он открыл рот для возражения, но я подняла палец:
— А ещё ты перевёл деньги маме. Потом брату. Потом тёте. И потом купил себе новый телефон. Я развела руками: — Вот почему у нас сегодня даже ужина нет.
Ярослав усмехнулся скептически:
— Ты всё преувеличиваешь. Не настолько всё плохо.
Я распахнула дверцу холодильника.
Мы заглянули внутрь одновременно — момент истины наступил без лишних слов.
