Он произнёс это спокойно, почти равнодушно. Не с угрозой, не с упрёком — скорее так, будто сообщил о перемене погоды:
— Теперь твоя пенсия — общая.
И продолжил прокручивать ленту на телефоне. Даже не взглянул в мою сторону. Не заметил, как я стою у окна с чашкой чая в руках, как в комнате пахнет только что выстиранным бельём и старым ковром, как из-за стены доносится знакомый кашель — та самая женщина из соседней квартиры всё ещё болеет, уже который год.
Будто это в порядке вещей — взять и присвоить чужое одним будничным предложением.
Сначала я даже не поняла смысла его слов.
К таким заявлениям никто не готовится. Мы морально настраиваемся на болезни, на утраты, на рост цен и прочие беды. Но кто готов к тому, что человек рядом вдруг решит: «теперь твоё — это и моё тоже»?
— В каком смысле “общая”? — спросила я.
Он слегка пожал плечами, не отрываясь от экрана:
— Ну а как же… Ты ведь замужем. Всё общее. И пенсия тоже. Что тут обсуждать?
Я ощутила внутри поднимающееся тепло — не слёзы и не паника. Это была чистая злость, такая ясная и собранная, что я невольно выпрямилась.
Пенсия.
Слово горькое для меня всегда было. Я произносила его с усмешкой: “дожили”.
Я тянула работу с восемнадцати лет: сначала бухгалтером на заводе, потом пришлось перейти в школу — сокращения были, выбора особо не оставалось. Потом снова бухгалтерия — уже в частной фирме с начальником-любителем фраз типа: “Вы же женщины — вам проще”. Проще? Это когда ты сидишь допоздна по пятницам ради отчётности за месяц? А дома тебя ждёт суп и муж, уверенный: суп сам себя варит.
Я справлялась со всем этим без пафоса. Не героиня никакая. Просто жила по принципу “надо”.
И вот теперь мой муж Дмитрий, пятьдесят девять лет от роду, уверенный в себе до абсурда мужчина табуреточного склада характера, решил добавить мою пенсию к своим доходам.
В нём всегда присутствовало ощущение права собственности надо мной. Не кулаками выраженное — нет. Он был из тех “интеллигентных”. Он просто принимал решения за нас обоих.
Сколько откладывать денег. Куда ехать отдыхать. Какой ремонт делать и кому из его родственников помогать деньгами. Он считал себя “главой семьи”.
А я… Я была той самой “шеей”. Знаете эту свадебную шутку? Только вот почему-то шея должна поворачиваться молча и без права голоса.
— Это моя пенсия, Дмитрий, — сказала я спокойно. — Я её сама заработала.
Он усмехнулся и наконец посмотрел мне в глаза:
— Ну началось… Оксана опять со своими “сама заработала”. Мы же вместе жили! Я тебя содержал!
Это слово он особенно любил произносить: “содержал”. Будто я была ему кем-то вроде домашнего питомца: накормил вовремя — молодец хозяин.
— Ты меня содержал? — переспросила я с лёгкой улыбкой. — Любопытно… А кто платил ипотеку первые десять лет? Кто возился со школой да кружками? Кто покупал тебе куртку зимой тогда, когда ты был “временно без работы”?
