Он смеялся, и мне становилось немного легче — хоть кто-то ещё способен видеть смешное в этой запутанной истории.
К родителям Тимофея мы стали наведываться всё реже.
Они не проявляли инициативу, не звонили.
Иногда Александр ездил к ним сам, иногда забирал Тимофея на день. Я не возражала: ребёнку всё же нужны хоть какие-то бабушка с дедушкой.
Но между мной и его семьёй пролегла та самая фраза с кухни — как глубокая пропасть.
Беда пришла спустя несколько лет — как это обычно бывает, неожиданно.
К тому времени Александр уже отдалился от нас.
Нельзя сказать, что мы жили плохо, но будто между нами поселился невидимый гость — обида.
Он всё реже интересовался жизнью Тимофея, всё больше уходил в работу и свои дела.
А потом ушёл окончательно — из нашей жизни тоже. Сказал: «мы слишком разные, ты меня не понимаешь, я устал быть виноватым».
Я не удерживала его.
Не было ни скандалов, ни разбитой посуды.
Просто опустевшее кресло перед телевизором и молчаливое место за обеденным столом.
Родители Александра встали на его сторону.
Я не слышала их слов напрямую, но по обрывкам чужих рассказов догадывалась: «держала под контролем», «не уважала нас», «настроила ребёнка против семьи».
Связь с Тимофеем они почти утратили. В редкие звонки свекровь говорила сухо:
— Ну как ты? Учишься? Молодец. Мы заняты тут… здоровье уже подводит.
Вскоре её здоровье действительно дало сбой.
Позвонила двоюродная сестра Александра:
— Владислава, привет. Слушай… такая ситуация…
У Нади инсульт. Она сейчас в больнице.
Отец Александра умер год назад. Сам Александр… ну ты знаешь — он живёт в своём мире. Ему сейчас не до матери.
Там нужен кто-то, кто бы ездил по врачам и навещал её в палате…
Ты ведь ближе всех живёшь…
Я замолчала на мгновение. Перед глазами всплыла та кухня с чаем и шёпотом: «Твой внук нам не родной — помогать не будем».
— Подожди-ка… — наконец произнесла я. —
Когда мой сын болел, я тоже была самой близкой. Но тогда мне сказали: «не родной — помогать мы не станем».
А теперь вдруг я снова ближе всех?
Сестра вздохнула:
— Не держи зла… Просто ты умеешь справляться со всем этим: больницы, анализы, восстановление…
И потом… ты же добрая…
Ты ведь не бросишь пожилого человека?
Вот оно что…
Главное качество во мне для их семьи всегда было одно: «ты же добрая».
А значит — можно взвалить на неё то, чего самим делать не хочется.
— Я никогда бы не бросила того, кто ко мне относился по-человечески… — медленно проговорила я. —
Но Надя тогда очень ясно дала понять круг своих близких за тем кухонным столом…
И я это запомнила хорошо…
— Владислава! Ну как ты можешь так говорить? — голос сестры дрогнул от искреннего ужаса. — Это же его мать!
Ты ей почти как дочь…
Я усмехнулась без радости:
— Я ей скорее бывшая сноха… А чаще всего просто та женщина, которая увела у мамочки сына из идеальной семьи…
И та самая мама «неродного» ребёнка…
Так почему теперь вдруг честь быть дочерью?
Когда пришла беда?
Она ещё что-то говорила про совесть и про то, что надо поступать по-человечески…
Я слушала её слова и думала только одно: а где были все эти разговоры о человечности тогда… когда помощь нужна была моему сыну?
В тот день я так и не поехала в больницу.
Честно скажу: весь вечер металась между решением позвонить или оставить всё как есть…
Перед глазами стоял трёхлетний Тимофей на ковре с игрушками… пока взрослые выясняли между собой степень родства…
— Мам… — сказал он вечером перед сном. —
Тебе тётя Оксанка звонила из школы… На субботник помощь нужна… Ты пойдёшь?
— Конечно пойду! А что тебя так напрягло?
Он теребил край одеяла пальцами:
— Она сказала: «Попросим твою маму – она всегда помогает».
И мне стало как-то странно…
Ты ведь совсем необязана всем помогать? Правда?
Я посмотрела ему прямо в глаза – серьёзные такие глаза у него были…
— Не обязана… —
Но иногда хочется помочь самой… Когда чувствуешь – это важно для тебя самой или для нас обоих…
А вот когда вспоминают обо мне только тогда, когда им тяжело… а когда тяжело мне – исчезают…
Это уже совсем другая история…
Он кивнул молча. А потом вдруг сказал очень взрослым тоном:
— Тогда сделай так… чтобы потом себе самой врать не пришлось…
Что ты хорошая была…
Что тебя просто использовали…
Ты сама так говорила раньше…
Иногда дети выдают такие фразы… что взрослые психологи нервно курят за углом отдыхающих мыслей…
В итоге я всё-таки пошла в больницу.
Но пришла туда вовсе не спасительницей или героиней ситуации…
А человеком со своей историей отношений с этой женщиной…
Надя лежала бледная на постели – рот перекошен после инсульта; рука неподвижна; взгляд усталый…
Она посмотрела на меня – и в этом взгляде промелькнули сразу все чувства: удивление… облегчение… стыд… привычная попытка собраться духом…
— Ох… Владислава?.. Ты всё-таки пришла?.. — прошептала она еле слышно
— Пришла… —
Посмотреть как вы себя чувствуете
Мы поговорили о лекарствах… врачах… упражнениях для восстановления двигательных функций
Я ничего ей не обещала
Не говорила ни о клиниках ни о сопровождении
Просто была рядом
— Александр приходил?.. — спросила я тихо
Её глаза затуманились влагой
— У него сейчас работа…
