Я вернулась домой с малышкой так, как возвращаются после отпуска у моря — губы солоноватые, волосы в беспорядке, руки заняты десятками пакетов радости, а в голове — тёплая каша из усталости и счастья. Конечно же, мы приехали на такси: коляска, сумка, я сама, София в конверте и муж с букетом цветов, от которых пахло бензином (февраль на дворе — где он их вообще раздобыл?). Мы открыли дверь и вошли. Первое, что я произнесла — ровно то же самое, что говорит любой человек после трёх суток сна урывками:
— Чай. Душ. А потом спать.
— Принято, — отозвался муж. — Всё готово. Детская просто загляденье. Не узнаешь.
И правда не узнала. Но совсем не так, как он рассчитывал.
В комнате для ребёнка горел приглушённый свет ночника. На комоде были аккуратно расставлены кремы, салфетки и термометр; над кроваткой висел небесно-голубой балдахин — точно не наш; на кресле-качалке лежал незнакомый плед. А в углу… В углу стоял раскладной столик с ноутбуком. На нём — чашка с чужим следом помады. Под столом — рюкзак. Мужской.
— Это что такое? — спросила я спокойно до пугающего уровня. Даже помню момент моргания.
— Это… — муж сглотнул слюну. — Сюрприз?
— Без сюрпризов давай обойдёмся. Здесь младенец спит. Чей это рюкзак?
И тут из кухни появился человек: высокий парень с сутулой осанкой, в толстовке с надписью «Ржака», босиком по полу шлёпает. Он посмотрел сначала на меня, потом на конверт с Софией и наконец на мужа:
— О! Вы уже приехали? Привет! Я Антон.
— Антон? — переспросила я медленно и чётко. — А ты кто такой?
— Временно живу здесь, — уверенно сообщил он. — На три недели всего.
Моя рука сама собой потянулась к телефону в кармане пальто. В голове вспыхнули и тут же погасли разные сценарии: от «завопить так громко, чтобы стеклопакеты треснули» до «вызвать полицию». Но я выбрала третий путь: самый тихий и самый страшный.
— И кто тебя сюда пустил, Антон?
— Александр пустил, — показал он подбородком на мужа. — Сказал: вы не против будете. Я тихо работаю за ноутбуком в углу комнаты и никому не мешаю… Ребёнка даже не слышу! Тут ещё сосед сверлит целыми днями… Так что я вообще подарок судьбы!
— Александр… кухня… сейчас же, — сказала я негромко и даже не посмотрела на Антона.
Мы вышли молча и резко – словно фигуры со сцены убрали без словесного сопровождения. На кухне я поставила переноску с Софией прямо на столешницу и повернулась к мужу:
— Объясни за полминуты максимум. Только без красивых сравнений.
— У Антона съёмное жильё внезапно выгорело дотла… Его попросили съехать срочно… А у него проект горит… Дедлайн! Ему негде было остановиться… Я подумал… ну у нас ведь есть кабинет… То есть детская пока ещё свободна… София ведь пока спит рядом с нами…
— Ты подумал сам по себе? А меня в расчёт взял? Нет? Поняла тебя… – сказала я холодно.
Он вскинул ладони:
— Виктория! Это временно! Он платит аренду! Потом всё вернём обратно – кроватку переставим…
— Стоп! Мы сейчас говорим не о мебели! А о том факте, что ты превратил комнату нашей дочери во «временный офис» какого-то парня в толстовке «Ржака». И сделал это без моего согласия!
Он зашептал сипло:
— Я хотел избавить тебя от лишних переживаний перед выпиской… Решил сам…
Я смотрела прямо ему в глаза:
— Ты решил один – в доме, где только-только появилась новая жизнь? Хорошо тогда… Теперь решаю я: Антон собирает вещи немедленно.
Муж судорожно схватился за край стола руками…
