— Господи, кто же это в такую бурю? — Лариса откинула одеяло и вздрогнула, когда ледяной воздух коснулся её босых ног.
Стук в дверь повторился — настойчивый, будто требующий немедленного ответа. За окном ветер выл, словно раненый зверь, швыряя хлопья снега в стекла.
— Василий, проснись, — она дотронулась до плеча мужа. — Кто-то ломится.
Василий приподнялся на локтях, моргая от сна:
— В такую ночь? Может, тебе показалось?
Но новый удар в дверь прозвучал ещё громче и заставил их обоих вздрогнуть.
— Нет, это не воображение, — Лариса накинула шаль и направилась к выходу.
Мерцающий свет керосиновой лампы метался по стенам. Электричества не было с самого вечера — зимы в Золотоноше всегда отличались суровостью, а 1991 год принёс с собой не только перемены в стране, но и особенно лютые холода.
Дверь открывалась с трудом — сугроб почти полностью загородил вход. На пороге стояла девушка — хрупкая фигура в тёмном элегантном пальто. В руках она держала свёрток. Её лицо было заплаканным, глаза полны ужаса.
— Помогите… пожалуйста… — голос её дрожал. — Его надо спрятать… Позаботьтесь о нём… Его хотят уничтожить…
Прежде чем Лариса успела задать хоть один вопрос, незнакомка шагнула вперёд и вложила ей свёрток прямо в руки. Он был тёплым. Живым. Из складок одеяла выглядывало крошечное личико спящего младенца.
— Кто вы такая? Что происходит? — Лариса прижала ребёнка к груди инстинктивно. — Подождите!
Но девушка уже растворялась во мраке ночи; метель мгновенно поглотила её силуэт так же внезапно, как он появился.
Лариса осталась стоять на пороге под снежинками, что таяли на её щеках. Василий подошёл сзади и заглянул через плечо:
— Что за… — он осёкся при виде младенца.
Они обменялись взглядами без слов и вопросов. Василий молча закрыл дверь за спиной жены и отрезал дом от завывающей стужи снаружи.
— Посмотри на него… — прошептала Лариса и бережно развернула одеяло.
Мальчик. Не старше шести месяцев: румяные щёчки, пухлые губки и длинные ресницы обрамляли закрытые глаза. Он мирно посапывал во сне, словно не ведал ни о холоде за стенами дома, ни о позднем часе или странной передаче из рук незнакомки.
На его шее поблёскивал кулон с выгравированной буквой «А».
— Боже мой… кто мог оставить такого малыша? — голос Ларисы дрогнул от подступивших слёз.
Василий молчаливо смотрел на ребёнка. За все годы их совместной жизни у них так и не появилось собственных детей.
Сколько раз он слышал ночами тихие всхлипывания жены? Сколько раз они провожали взглядом чужих малышей с болью в сердце?
— Она сказала… что его хотят уничтожить… — Лариса подняла глаза на мужа. — Василий… кто способен желать смерти младенцу?
— Не знаю… — он провёл рукой по щетине подбородка. — Но эта девушка точно была не местная: говорила по-городскому да ещё пальто явно недешёвое…
— Куда она могла уйти среди такой метели? — покачала головой Лариса. — Ни машины не слышно было… ни шагов…
Малыш неожиданно открыл глаза: ясные голубые зрачки уставились прямо на неё. Он не заплакал и даже не испугался – просто смотрел внимательно и спокойно, будто пытался понять своё новое место в этом мире.
— Надо его накормить… — твёрдо произнесла Лариса и направилась к столу. — Немного молока осталось со вчерашнего вечера…
Василий наблюдал за женой: как она ловко возится у печи с кастрюлькой молока; как уверенно проверяет пелёнки; как бережно держит чужого ребёнка – словно всю жизнь только этим делом занималась.
— Лариса… ты ведь понимаешь – нужно будет сообщить об этом в сельсовет? Может быть, его ищут…
Она замерла посреди комнаты с малышом у груди:
— А если действительно хотят избавиться от него?.. Мы можем подвергнуть его опасности…
Василий провёл рукой по волосам:
— Давай хотя бы дождёмся утра… Вдруг кто-то придёт или даст знать… Тогда решим…
Лариса согласно кивнула ему со светлой улыбкой благодарности. Малыш зачмокал губами над блюдцем тёплого молока с ложечкой сахара – голодный ротик нашёл утешение после тревожной ночи.
— Как думаешь… как его зовут? – спросила она задумчиво.
Василий подошёл ближе и осторожно коснулся кулона:
— «А»… Может быть Данил?.. Или Саша?
Ребёнок вдруг расплылся в беззубой улыбке – будто одобрял выбор имени своим детским сердцем.
— Данил… – повторила Лариса нежным голосом женщины, которая слишком долго ждала возможности произнести имя собственного сына вслух…
За окном всё ещё бушевала метель; но внутри маленького дома на окраине Золотоноши стало теплее – словно сама судьба вошла туда вместе со снегопадом… чтобы остаться навсегда рядом с ними.
— Ну вот кто у нас тут растёт настоящий повелитель каши! – усмехнулся Василий спустя семь лет спустя утром кухни: семилетний Данил старательно помешивал кашу деревянной ложкой над плитой.— Скоро ты меня переплюнешь!
