Когда она выходила, Богдан проводил её до машины.
— Зоряна, если вдруг решите вернуться к украшениям — позвоните, — он протянул визитку. — У меня есть знакомые, которым это действительно нужно. По-настоящему.
Она взяла карточку и молча кивнула.
Дома Дмитрий не выдержал и нескольких минут.
— Ты вообще понимаешь, что устроила? Весь вечер провела с этим Богданом! Все смотрели! Все видели, как моя жена вешается на чужого мужика!
— Я не вешалась. Мы просто разговаривали.
— Разговаривали?! Ты трижды с ним танцевала! Три раза! Александр даже спросил, что происходит. Мне было стыдно!
— Тебе всегда неловко, — Зоряна сняла туфли и поставила их у двери. — Стыдно за то, что везёшь меня куда-то, стыдно за взгляды на меня. А тебе вообще хоть за что-то не стыдно?
— Замолчи. Думаешь, натянула тряпку и стала особенной? Да ты никто. Домохозяйка. Живёшь на мои деньги и ещё корону на голову примеряешь.
Раньше она бы расплакалась. Ушла бы в спальню и свернулась к стене. Но теперь внутри будто что-то щёлкнуло — или наоборот, стало на своё место.
— Слабых мужчин пугают сильные женщины, — сказала она тихо и почти без эмоций. — Ты закомплексован, Дмитрий. Боишься того дня, когда я увижу твою ничтожность.
— Убирайся отсюда.
— Я подаю на развод.
Он замолчал. Смотрел ей вслед с выражением не злости — растерянности.
— И куда ты денешься с двумя детьми? На своих бусах долго не протянешь.
— Протяну.
Утром она достала визитку и набрала номер телефона.
Богдан не торопил события. Они встречались в кафе и обсуждали детали дела. Он рассказывал о своей знакомой, владелице галереи авторских изделий: сейчас ручная работа снова в моде; людям надоело фабричное однообразие.
— У вас настоящий дар, Зоряна. Редкое сочетание вкуса и таланта.
Она начала трудиться по ночам: авантюрин, яшма, сердолик… Колье сменяли браслеты и серьги одно за другим. Богдан забирал готовые изделия и отвозил их в галерею. Через неделю звонил: всё продано до последнего экземпляра; заказов становилось всё больше.
— Дмитрий знает?
