Ганна смотрела на потемневший экран. В отражении черного стекла — её лицо: утомлённое, с размытыми контурами, и морщина между бровей, которая больше не исчезала даже во сне.
— Мы не приедем.
Значит, останутся вдвоём. Как пожилые супруги.
Она вернулась в гостиную. Богдан уже стоял у стола, переставляя тарелки. Он методично менял местами вилки и ложки, выравнивая их с почти болезненной точностью, будто по линейке.
— Оксана не приедет, — произнесла Ганна.
Богдан застыл. Вилка в его руке тускло отразила свет.
— Я в курсе, — ответил он ровно.
— Откуда ты знаешь?
— Она звонила мне днём.
— И ты ничего не сказал? Я тут готовлю как для целого батальона, а ты молчишь?
Он наконец поднял взгляд. В его глазах — пустота. Ни следа сочувствия или раскаяния.
— Мне казалось, тебе нравится готовить. Какая разница, сколько блюд?
Ганна уже открыла рот — хотела выплеснуть всё накопившееся за день раздражение, но замерла на полуслове. Что-то в его осанке было чужим и тревожным. Он стоял, упираясь костяшками пальцев в столешницу; пальцы побелели от напряжения.
— Ладно уж… — выдохнула она. — Давай садиться. Провожать старый год.
Они заняли свои места за столом. Часы на стене тикали слишком громко и навязчиво. Из духовки доносилось шипение утки с яблоками и жиром — аромат был насыщенным, но аппетита не возникало. Ганна положила себе немного салата и рассеянно ковырялась вилкой в тарелке. Богдан налил себе водки — ей вина даже не предложил, хотя бутылка стояла рядом на столе. Он резко опрокинул рюмку назад и даже не поморщился после глотка; закусывать не стал.
— Богдан… что происходит? — спросила она негромко.
Он поставил рюмку обратно на столешницу с таким звуком, будто ударили по дереву кулаком.
— Давай подарки сейчас вручим, — предложил он без эмоций.
— Сейчас? Ещё только восемь часов… Мы же всегда после полуночи…
— Я хочу сейчас.
Он поднялся и направился к ёлке. Искусственная ель мигала разноцветными огоньками; они купили её пять лет назад в супермаркете «Ашан». Под нижними ветками лежали коробочки с подарками. Ганна упаковала их ночью тайком от него: видеорегистратор (старый часто зависал) и тёплый шарф для него…
Но Богдан к ним даже не притронулся. Вместо этого он достал из-за ствола плоский пакет из плотной бумаги без всяких украшений или ленточек — лишь перевязанный грубой бечевкой.
— Это тебе, — сказал он и положил свёрток прямо поверх её тарелки с нетронутым салатом.
Ганна невольно улыбнулась: стало легче на душе. Вот оно что! Значит сюрприз готовил… потому такой странный был весь вечер! Наверное путёвка? Они ведь давно мечтали съездить в санаторий под Яремчей… Или может сертификат в тот спа-салон? Она ведь намекала ему об этом месяц назад…
— Ну зачем так серьёзно? — попыталась она пошутить дрогнувшим голосом. — А я свои ещё даже не достала…
— Открой просто, — перебил он её спокойно.
Ганна потянула за верёвочку; узел развязался легко. Она заглянула внутрь пакета: ни бархатных коробочек тебе, ни аромата духов или блеска пластика подарочных карт… Только бумага внутри.
Она вынула аккуратно скреплённую пачку листов формата А4.
Первый лист был напечатан на дешёвой бумаге; краска немного размазалась сбоку… Но заголовок читался отчётливо: жирный шрифт по центру страницы бросался в глаза сразу же…
Буквы поплыли перед глазами… Ганна моргнула несколько раз подряд: может розыгрыш? Шутка такая глупая?.. Сейчас засмеётся громко: «Попалась!» – и достанет билеты куда-нибудь к морю?
Она посмотрела на мужа…
Богдан тем временем наливал себе вторую рюмку водки уверенной рукой; струйка лилась ровно – ни капли мимо…
— Это что такое?.. – прошептала она хриплым голосом чужим эхом – будто старая дверь скрипнула где-то внутри неё самой…
— Читай дальше… Всё там расписано подробно… – сказал он спокойно после того как выпил вторую рюмку до дна и поставил стакан обратно на столешницу…
Ганна опустила взгляд ниже… Второй лист начинался со списка:
1.*Квартира по адресу… (их квартира!) – подлежит продаже с разделением средств поровну.*
2.*Автомобиль (тот самый! На котором она возила внучат!) – остаётся ответчику при условии выплаты компенсации истцу.*
3.*Загородный участок в Бородянке…*
Она перелистывала страницы одну за другой… Пальцы стали холодными как лёд – едва слушались её… Бумага шуршала так громко – будто кто-то кричал прямо ей над ухом…
— Ты хочешь развестись?.. Тридцать первого декабря?.. – слова вырывались из неё тяжёлыми камнями…
