– Тарас, даже не начинай. Я уже третий день вижу это выражение у тебя на лице — и мой ответ всё тот же: нет.
Зоряна с силой захлопнула дверцу шкафа, словно ставя жирную точку в разговоре. Она прекрасно знала этот взгляд мужа: виноватый, суетливый, с оттенком мольбы — как у щенка, нашкодившего в прихожей. Именно так он обычно сообщал, что его мама снова зовёт на помощь на дачу в их единственные выходные или что его брат Максим опять влип в какую-то «неприятную историю».
Тарас тяжело выдохнул и опустился на край кровати, нервно потирая ладонями колени.
– Зоряна, ну выслушай. Я же не прошу отдать навсегда. Это просто займ. На пару месяцев всего. Максим клянётся: как только завершит сделку — сразу вернёт. Даже с процентами.
– С процентами? – переспросила она с горькой усмешкой, повернувшись к нему. – Тарас, ты сам-то в это веришь? Вспомни прошлый раз: «Зоряна, дай пятьдесят тысяч — трубы текут, бизнес рушится». Дали. И что? Бизнес действительно рухнул, а Максим купил себе новый смартфон и укатил с друзьями на рыбалку в Николаев. Мы эти деньги хоть раз увидели обратно? Нет. А до этого? Когда ему срочно нужно было чинить машину — мол, это его «единственный источник дохода»? Мы оплатили ремонт — через неделю он продал авто и все спустил.
– Сейчас всё иначе… – Тарас попытался говорить уверенно, но голос предательски дрогнул. – У него серьёзные проблемы… Люди там… ну… серьёзные люди ждут возврата средств. Ему нужно закрыть дыру в бюджете…
– Иначе что? – перебила она резко. – Придётся устроиться на нормальную работу? Перестать играть роль великого дельца? Тарас, мы копили эти деньги два года! Два года! Я ходила в старых сапогах всю зиму, ты ездил без новой резины по льду! Мы не ходили никуда отдыхать! Каждую гривну складывали на этот счёт! Это наша мечта — море! Мы семь лет не были у моря! Я хочу просто лежать под солнцем и ни о чём не думать… Я это заслужила… И ты тоже.
Муж опустил голову ниже плеч. Зоряна видела: ему было мучительно трудно идти против неё. Он был добрый до самозабвения и всегда чувствовал ответственность за семью — ту семью, где он был старшим братом и должен был быть опорой для всех; а Максим оставался младшеньким баловнем судьбы: если ветер стихал — мама с братом дружно дули ему в паруса.
– Мама звонила… – тихо произнёс Тарас.
Зоряна закатила глаза до потолка — ну конечно же… Пошла тяжёлая артиллерия.
– И что сказала Лариса? Что я бессердечная эгоистка? Что «в гробу карманов нет»? Что родной брат — это святое?
– Она плакала… Говорит давление поднялось до ста восьмидесяти… Сказала: если с Максимом что-то случится — она этого не переживёт… Она просит нас помочь… Нет… умоляет…
– У твоей мамы давление скачет строго по графику финансовых катастроф Максима. Это уже стало традицией.
В комнате воцарилась тишина; лишь из кухни доносилось монотонное капанье воды из крана — прокладку следовало заменить ещё месяц назад, но у Тараса всё время находились дела поважнее: то полку Ларисе прикрутить надо было срочно; то Максиму вещи перевезти из очередной съёмной квартиры.
Зоряна подошла к окну и застыла перед стеклом. За ним царствовал промозглый ноябрь: серость вперемешку со слякотью и ранними сумерками давила на плечи тяжёлым грузом усталости от жизни без света и тепла. Только мысль о том, что через неделю они должны были оказаться среди пальм под солнцем у бирюзовой воды держала её последние месяцы наплаву.
– Пароль от накопительного счёта я не дам – сказала она спокойно и твёрдо своему отражению в стекле окна – Не проси больше об этом. Счёт оформлен на меня – но деньги наши общие.
– Они придут сегодня вечером… – глухо произнёс Тарас.
Зоряна резко обернулась:
– Кто?
– Мама с Максимом… На ужин… Сказали нужно поговорить всей семьёй…
Внутри неё вспыхнула холодная ярость — такая ледяная злость бывает только тогда, когда тебя пытаются взять измором прямо у тебя дома.
– Прекрасно… – процедила она сквозь зубы.– Пусть приходят… Я даже пирог испеку… Шарлотку… С яблоками раздора…
Весь день Зоряна металась по квартире словно заведённая пружина: драила полы так яростно будто хотела стереть саму ситуацию вместе со следами присутствия чужих решений в своей жизни. Тарас старался держаться подальше от неё; он понимал слишком хорошо: позволив родственникам прийти давить её коллективным визитом за семейным столом — он предал её доверие; но отказать матери он просто физически не мог…
К семи вечера раздался звонок в дверь. Зоряна глубоко вдохнула воздух полной грудью, натянула дежурную улыбку как маску актрисы перед выходом на сцену и пошла открывать дверь.
На пороге стояла Лариса – невысокая сухонькая женщина с цепким взглядом хищной птицы; одной рукой она держалась за сердце так демонстративно будто сама жизнь висела на волоске рядом со входным ковриком; позади неё возвышался Максим…
Тридцатилетний лоботряс выглядел надо сказать ве…
