В этот момент Оксана умерла. Та самая, что прощала, сочувствовала и старалась быть доброй — исчезла без следа.
На её месте возникла другая. Холодная, расчётливая и ожесточённая. Словно хирург, вскрывающий нарыв.
Она неспешно убрала билеты в карман. Смахнула слёзы с лица.
Вернулась на кухню.
— Роман, — произнесла она ровным голосом, спокойным и точным, как механизм швейцарских часов. — У тебя сигареты закончились. Сходи купи. Я вижу — уши горят. Пока ты туда-сюда, я тебе штаны подлатаю.
Роман громко отрыгнул от удовольствия.
— Вот это по-нашему! Давай карту, метнусь. И пивка захвачу заодно? За вредность.
Оксана протянула ему сто гривен мелочью.
— На пачку хватит. Иди давай.
Роман радостно накинул куртку прямо поверх домашних штанов и, шаркая тапками, вышел в подъезд.
— Сейчас вернусь!
Как только дверь за ним захлопнулась, Оксана повернула засов. Щёлк.
Затем провернула второй замок. Щёлк.
После этого подошла к телефону. Руки были уверенными и твёрдыми.
— Алло, полиция? Я хочу сообщить о краже государственных наград. Да-да, статья 324 Украины. Вор сейчас пытается попасть ко мне в квартиру. Адрес…
Пока патруль был в пути, Оксана вышла на балкон. Она собрала в охапку куртку Романа, его зловонные кроссовки и сумку с бельём и носками.
С силой метнула всё это вниз — прямо в мокрую осеннюю грязь у подъезда.
— Лети себе на здоровье, — произнесла она спокойно. — Мягкой посадки тебе.
Минут через пять раздались удары в дверь.
— Оксан! Ты чего там?! Заснула?! Отворяй! На улице же холодина!
Оксана стояла неподвижно в коридоре, прижав лоб к металлической двери.
— Не открою тебе, Роман.
— Что значит не откроешь?! Ты с ума сошла? Там мои вещи! Мне курить надо!
— Курить будешь где-нибудь ещё, — отчеканила она чётко. — Я нашла квитанции из ломбарда. Это были ордена… Ты их украл, Роман!
За дверью воцарилась тишина. Затем раздался поток брани и глухие удары ногами по металлу.
— Тварь! Открывай! Я тебя прикончу!
