Широкая кровать была усыпана пестрым ворохом ткани. Казалось, будто внутри подушки открылся портал в склад распродаж нижнего белья. Кружевные стринги всех оттенков радуги, спортивные топы, капроновые носки и сетчатые колготки — всё это высыпалось наружу, перемешавшись с облаками белоснежного гусиного пуха. Пух неспешно кружился в воздухе, оседая на волосы ошеломлённого Ярослава и на лицо Дарины, побледневшее от ужаса.
Ярослав сидел с пустой наволочкой в руках — её ткань безжизненно обвисала. С его плеча свисал тот самый бюстгальтер, который неделю назад «украшал» дверь ванной комнаты.
— Это… что вообще происходит? — пробормотал он, растерянно глядя на жену. — Дарина? Ты что… ты прятала здесь грязное бельё? Ты его копила?
Дарина хватала воздух ртом, как рыба на суше. Её взгляд метался между грудой смятой одежды и мужем, пока она не заметила в дверях спокойную фигуру Раисы.
В глазах невестки промелькнуло озарение. В голове щёлкнуло: бугры в подушке, таинственные пропажи вещей, странные советы свекрови «поплотнее взбить подушку».
— Это не я… — прохрипела Дарина, ощущая дрожь под ногами. — Это…
— Доброе утро, — голос Раисы прозвучал бодро и прохладно, словно свежий ветер после ливня. — Похоже, подушка не справилась с возложенной на неё миссией.
Ярослав смахнул пушинку с носа и всё ещё не мог поверить своим глазам.
— Мам… ты знала? Откуда там всё это?
— Я лишь возвращала утраченное законной владелице, Ярославчик, — спокойно ответила Раиса и прислонилась к дверному косяку с руками на груди. — Дарина так часто теряла свои интимные вещи у меня на кухне, в гостиной или даже рядом с хлебницей… Я решила: самое надёжное место для хранения — рядом с хозяйкой. Чтобы ничего не затерялось и всегда было под рукой… или под головой.
Ярослав перевёл взгляд сначала на груду белья вокруг себя, затем на покрасневшую до корней волос жену и снова вернулся к разноцветным кружевам.
Он начал смеяться. Сначала тихо фыркал от нервов, но вскоре хохот стал неудержимым: он согнулся пополам от смеха сквозь слёзы при виде этого безумного спектакля из пуха и дамского белья.
— В подушку! — задыхаясь от смеха вытирал он глаза. — Ты спала прямо на своих трусах! Ортопедическая! С эффектом памяти! Вот это память формы!
Дарина молчала. Она сидела укутанная одеялом до подбородка; её взгляд был прикован к Раисе без обычной насмешливости или пренебрежения.
В этом взгляде читался страх… И неожиданное уважение. Она поняла: за образом «милой бабушки» скрывается женщина с характером. И если её загнать в угол – она может укусить очень больно.
— Сейчас принесу большой мусорный мешок и мощный пылесос, — спокойно произнесла Раиса. — Уборкой этого балагана займётесь сами.
Она развернулась и направилась к кухне лёгким шагом – впервые за долгие недели ей дышалось свободно в собственной квартире.
Позже тем же вечером в ванной появилась новая деталь интерьера: большая плетеная корзина с тяжёлой крышкой на защёлке. Дарина купила её сама – без напоминаний или просьб со стороны свекрови.
С тех пор проходя мимо комнаты невестки, Раиса наблюдала идеально застеленную кровать без единого складки. На полу больше не валялись носки; футболки исчезли с люстры навсегда.
Дарина больше не ссылалась на свою «творческую натуру» или особенности восприятия мира вокруг себя. Она усвоила важнейший урок: чужое пространство – это вовсе не абстрактная идея; оно имеет границы – реальные и ощутимые.
И если эти границы нарушать слишком грубо – они могут ответить неожиданным ударом… прямо по шее посреди ночи комком собственной беспечности.
Эпилог
Жизнь в квартире вошла в новое русло: отношения стали прохладнее – но честнее. Раиса перестала стремиться быть удобной для всех; Дарина больше не пыталась занять каждую свободную нишу пространства вокруг себя.
Корзина для белья и память о взорвавшейся подушке стали надёжными стражами мира между ними обеими. Раиса теперь спокойно пила чай за чистым кухонным столом и знала: её дом вновь стал крепостью со стенами способными защитить свою хозяйку.
Если вам понравилась эта история – поставьте лайк и подпишитесь! С вами был Джесси Джеймс!
Все мои рассказы являются художественным вымыслом.
