Она придирается к каждому моему шагу, портит еду, вмешивается туда, где её никто не звал. Я больше так не могу. Либо она уходит, и мы встречаем праздник вдвоём, либо я ухожу к подруге — а вы остаётесь с краковской колбасой и гусем в майонезе. Решай.
Данил метался взглядом между женой и матерью. Людмила, поняв, что ситуация выходит из-под контроля, решила прибегнуть к своему испытанному приёму — жалобам на здоровье.
Она театрально схватилась за грудь, громко охнула и с надрывом опустилась на табурет.
— Ой… сердце… кольнуло… Довели… Родную мать выгоняют… В такой день… Сынок, воды…
Данил бросился к графину, а Екатерина осталась стоять неподвижно. Она слишком хорошо знала этот спектакль — «сердечный приступ» случался каждый раз, когда Людмиле в чём-то отказывали.
— Не надо воды, Данил. Таблетки у неё в сумке — она всегда их носит с собой. Только никогда не пьёт: давление у неё идеальное. Я видела её карточку месяц назад в поликлинике.
Людмила прекратила стенания и посмотрела на невестку с откровенной злобой.
— Ты… ты бессердечная эгоистка! — прошипела она и резко выпрямилась. — Я сразу знала: ты мне не по душе! Я Данилу говорила — не бери её! Она тебе не пара! Холодная! Надменная!
— Мама, хватит! — неожиданно громко сказал Данил. Он поставил стакан на стол так резко, что вода плеснулась через край.
Обе женщины удивлённо обернулись к нему. Обычно он молчал.
— Довольно, мама. Екатерина права. Это наш дом и наша кухня. Мы пригласили тебя как гостью, а ты ведёшь себя как проверяющий из санэпидемстанции.
— Данил! Ты теперь пляшешь под её дудку?! Под дудку этой…
— Не смей оскорблять мою жену, — голос Данила дрожал от напряжения, но звучал уверенно. — Екатерина старалась ради меня. Готовила то, что я люблю. А ты пришла и всё испортила: салат загубила и нервы всем потрепала.
— Да я же хотела как лучше! — вскрикнула Людмила в отчаянии: она чувствовала себя покинутой союзником.
— Нет, мамочка. Ты хотела по-своему — это совсем другое дело. Пожалуйста, собери вещи. Я вызову тебе такси.
Людмила поднялась со стула; лицо побледнело после недавнего прилива ярости. До неё дошло: сын впервые за столько лет выбрал сторону жены.
— Не нужно мне твоего такси! – процедила она сквозь зубы.– На автобусе доберусь сама! Гордая я женщина! И ноги моей здесь больше не будет! И не вздумайте звонить мне потом со своими разводами – а они будут! С такой-то женой!
Сорвав с себя фартук и бросив его на стул с демонстративной злостью, она вышла в коридор. Оттуда доносился грохот собираемых вещей вперемешку с тяжёлыми вздохами и бормотанием проклятий себе под нос. Екатерина осталась стоять у окна; снежинки медленно падали за стеклом, а она пыталась восстановить дыхание после пережитого напряжения.
Данил вышел следом за матерью:
— Мамочка… ну куда ты на автобус? Давай я отвезу…
— Не трогай меня! – донёсся голос свекрови из прихожей.– Предатель!.. Воспитывала тебя… ночей не спала… А он!.. Женщину какую-то предпочёл матери!
Входная дверь захлопнулась с оглушительным звуком.
Повисла тишина – густая и вязкая тишина настолько ощутимая, что казалось: её можно было бы нарезать ножом кусками.
Данил вернулся на кухню постаревшим лет на пять – будто за один вечер прошёл через годы усталости и разочарования. Он подошёл к Екатерине со спины и обнял её крепко-крепко; прижался носом к её волосам.
— Прости меня… – прошептал он едва слышно.– Мне следовало остановить это раньше…
Екатерина повернулась к нему лицом прямо в объятиях и прижалась щекой к его груди:
— Всё уже позади… Спасибо тебе большое… Правда…
– Ну а теперь что будем делать? – Данил взглядом указал на миску с испорченным салатом.
Екатерина посмотрела туда же: нежные кубики курицы вперемешку с огурцом плавали среди жирных ошмётков краковской колбасы – зрелище было удручающим… И вдруг рассмеялась – сначала тихо-тихо… потом громче… И вот уже оба они хохотали до слёз – словно сбрасывая груз последнего часа вместе со смехом.
– Салат отправим в мусорное ведро без сожалений! – решительно сказала Екатерина сквозь слёзы.– У нас ещё есть продукты: нарежем новый вместе – ты будешь шинковать овощи по моей команде!
– Есть сэр!.. Мой генерал слушается приказов без возражений! – весело отозвался Данил и даже отдал честь шутливо.– А утку спасать будем?
– Нет нужды спасать утку: я успела спрятать её вовремя — она осталась нетронутой! Так что у нас будет «утка по-Екатерински», а вовсе не «гусь под майонезной коркой».
