Ирина промолчала, лишь мысленно отметив, как быстро у Тараса нашлись средства на шаурму. При этом домой он вернулся с пустыми руками.
Прошла неделя — странная, напряжённая. В квартире воцарилась ледяная тишина, звенящая от недосказанности. Ирина перестала готовить еду, больше не убирала за мужем — грязные тарелки оставались на столе нетронутыми. Она также прекратила стирать его одежду.
— Порошок закончился, — спокойно отвечала она на его упрёки по поводу несвежих рубашек. — Купить новый не на что.
Тарас раздражался, тяжело вздыхал, пытался сначала вызвать сочувствие, потом взывал к совести.
— Ты совсем очерствела! — выкрикнул он в пятницу вечером. — Я тружусь весь день, прихожу домой — тут как в хлеву! Есть нечего, одежда мятая! Зачем мне такая жена?
— А зачем мне такой муж? — спокойно встретила его взгляд Ирина. — Который не может обеспечить семью даже хлебом и порошком? Я тоже работаю, Тарас. Устаю ничуть не меньше тебя. Но почему-то все бытовые заботы ложатся только на мои плечи.
— Потому что ты женщина! Это твоя обязанность!
— Моя обязанность — любить и заботиться тогда, когда обо мне тоже заботятся. А односторонняя игра закончена.
В субботу утром Ирину разбудил аппетитный аромат: пахло жареными яйцами и колбасой. Она вышла на кухню и увидела Тараса за столом с тарелкой яичницы с помидорами и докторской колбасой перед собой. Рядом стояли кружка горячего кофе и бутерброды с сыром.
Заметив Ирину, он поперхнулся от неожиданности, но быстро пришёл в себя.
— О, проснулась. Присаживайся, если хочешь. Я тут… немного мелочи в зимней куртке нашёл и сходил за продуктами.
Ирина молча заняла место напротив него. На столе лежали упаковка дорогой колбасы, качественный сыр и десяток крупных яиц. «Мелочь», — усмехнулась она про себя.
— Спасибо, но я не голодна, — солгала Ирина нарочно. Ей было интересно посмотреть, насколько далеко он зайдёт в своей игре. — А ты ешь-ешь… тебе силы нужны.
Тарас жевал молча и старался избегать её взгляда: есть под наблюдением жены было неловко, но голод оказался сильнее дискомфорта.
— Слушай… Ирин… давай заканчивать этот балаган? Я у Богдана занял пять тысяч гривен… Вот они… Возьми деньги и сходи нормально в магазин суп сварить или что-то приготовить… Так невозможно жить…
Он положил купюру на стол перед ней. Ирина перевела взгляд с денег на мужа:
— У Богдана занял? Вот это добрый человек… А возвращать чем собрался? Зарплаты-то нет…
— Отдам как-нибудь! Какая тебе разница?! Просто иди уже в магазин!
Она взяла купюру в руки и повертела её между пальцами:
— Хорошо… Схожу… Но куплю только то, что нужно мне лично. А ты пусть питаешься у Богдана – раз уж он такой щедрый кормилец…
— Ты чего несёшь?! – Тарас вскочил со стула так резко, что тот опрокинулся назад со скрипом пола. – Это общие деньги! Для семьи!
— Для семьи? – Ирина тоже поднялась из-за стола; голос её стал звонким и холодным как натянутая струна.— А когда ты три дня назад получил семьдесят восемь тысяч – это были чьи деньги? Личные? А триста сорок пять тысяч гривен на твоём счёте – это чей резервный фонд? Фонд поддержки голодающих мужей?
Тарас застыл как громом поражённый: лицо побледнело сначала до серого оттенка, потом покрылось пятнами гнева; рот открылся… закрылся… снова открылся…
— Ты рылась в моих вещах?! Шпионила?!
— Не переводи разговор! Я случайно нашла чек во время уборки твоей куртки… И знаешь что самое мерзкое во всём этом? Не то даже что ты прячешь деньги… а то как ты спокойно наблюдаешь за тем, как я считаю каждую копейку… хожу по морозу в рваных сапогах… при этом ешь мой суп из моих же продуктов без капли стыда!
— Я копил!!! – взревел Тарас так громко, что посуда дрогнула от удара кулаком по столу.— Копил нам на машину! Моя старая уже разваливается! Хотел сделать сюрприз! А тебе всё деньги подавай!
— Сюрприз?.. – горько усмехнулась Ирина.– Настоящий сюрприз – это когда покупаешь машину не ценой того чтобы жена сидела голодной дома без элементарного порошка для стирки белья…
