С ужасом Ирина ткнула вилкой в идеально запечённый ростбиф, который Оленька готовила при низкой температуре на протяжении четырёх часов, чтобы сохранить его сочность и розовый оттенок.
– Это прожарка медиум, – процедила Оленька сквозь зубы. – Это ростбиф. Он должен быть именно таким. Это не кровь, а мясной сок.
– Фу, мерзость какая, – поморщилась Тамара и отодвинула тарелку с мясом так, будто оно могло ожить и напасть. – Есть полусырой кусок! Мы что, дикари? Там же паразиты! Бычий цепень! Оленька, ты хочешь нас всех в инфекционную больницу отправить? Данило, не трогай это! Я тебе не разрешаю!
– Мам, но это действительно вкусно, – попытался оправдаться Данило и положил себе кусочек в рот.
– Вкусно ему! – всплеснула руками мать. – Ты просто уже привык есть всё подряд. Желудок испортил — вот вкуса и не чувствуешь. Нормальное мясо должно быть хорошо протушено — чтобы волокна сами распадались. А это… подошва с кровью! Господи, ну почему нельзя было просто приготовить гуляш? Или котлетки? Я же давала тебе свой рецепт котлет, Оленька! Почему ты никогда не слушаешь старших?
Оленька стояла у стула, опираясь на его спинку рукой. Всё напряжение последних дней подготовки к празднику, вся радость ожидания торжества и желание порадовать любимого мужа обернулись серым пеплом.
Она перевела взгляд на сервированный стол: льняная скатерть без единой складки, изысканные салфетки, хрустальные бокалы и сверкающие приборы. Салат «Нисуаз» с тунцом обжаренным до секунды точно. Тарталетки с жюльеном из белых грибов. Запечённая утка с яблоками под брусничным соусом в центре стола — румяная и ароматная.
И лица гостей — перекошенные недовольством взгляды искали подвох в каждом блюде.
– Вам не по вкусу? – тихо спросила Оленька.
– Оленька-душа моя, мы вовсе не хотим тебя обидеть… – начала Тамара сладким голосом; только глаза её оставались холодными и колкими. – Просто мы привыкли к обычной домашней пище. А это всё… ну баловство какое-то. Не для украинского человека такое меню подходит. Вот грибы… Ты уверена в них? Где ты их взяла? На рынке? Там же кто угодно торгует — отравят ненароком! Я только сама собираю грибы и солю по проверенному способу. А эти… в сметане… опасно это всё.
– Понятно теперь… – произнесла Оленька уже более твёрдо. Голос её стал увереннее: – Опасно значит… Сырое… Невкусное… Пахнет плохо…
– Ну зачем ты преувеличиваешь? – фыркнула Ирина и откусила хлеба — единственное блюдо на столе без нареканий с её стороны. – В следующий раз просто посоветуйся с мамой: она тебе меню составит как надо — пюрешку сделаешь да курочку пожаришь с чесноком; тазик оливье нарежешь — всем понравится да ещё дешевле выйдет! А то потратилась на эти деликатесы зря — есть невозможно! Продукты переводишь…
Оленька перевела взгляд на мужа:
– Данило… Ты тоже так думаешь? Что я продукты зря извела?
Данило замялся на стуле: он видел состояние жены — она была на грани — но привычное желание угодить матери пересиливало здравый смысл.
– Оль… ну правда… ростбиф немного странноват для мамы вышел… Может надо было дольше запекать?.. Ну чтоб наверняка…
Это стало последней каплей для Оленьки: внутри словно что-то щёлкнуло — ощутимо даже физически.
– Хорошо… – произнесла она спокойно; пугающе спокойно даже.– Я вас поняла: еда опасна, сырая да ещё невкусная ко всему прочему; чуть ли не яд сплошной выходит из всего этого великолепия… Я ведь не могу допустить такого риска для дорогих гостей в светлый день праздника!.. Не позволю вам страдать от изжоги или пить таблетки после моего угощения!
Она подошла к столу и уверенно взяла блюдо с уткой.
– Оль… что ты делаешь?! – удивился Данило.– Я хотел утку попробовать! Дай мне ножку хотя бы!
– Нет-нет, Данило… Утка ведь может быть сыроватой внутри… Или соус кислый слишком оказался… Вдруг у мамы гастрит начнёт беспокоить?.. Нельзя рисковать!
Развернувшись резко, она унесла утку обратно на кухню. В комнате повисло гнетущее молчание; слышен был лишь тиканье часов где-то сбоку.
Через мгновение Оленька вернулась уже без блюда в руках; направилась прямо к Ирине:
– Салат с рукколой… Горькая трава ведь… одуванчики почти…
Она молча забрала салатницу прямо из-под носа золовки.
– Эй! Я вообще-то хотела попробовать грушу там поковырять!.. – возмутилась та вслух.
– Не стоит себя мучить ради чуждой еды… Это ведь совсем не наша кухня…
Оленька двигалась быстро и решительно: ростбиф отправился следом за уткой прямиком на кухню под комментарии про «паразитов», «цепня» и «рисковать нельзя».
