Он всё надеялся, что у матери получится хоть немного отвлечься от мрачных мыслей, но и там не находил покоя. Мысли о том, что он струсил и бросил людей на дороге, не давали ему покоя. А вдруг они были живы? Вдруг ждали помощи? Но теперь уже ничего не изменить — всё случилось, и его наверняка уже ищут. Даже в доме матери он не мог найти себе места. С каждым часом становилось всё тяжелее:
— Как дальше жить? Как с этим быть? Это ведь останется со мной навсегда, будет преследовать до конца.
Странно, но он почти не думал о том, что его могут поймать и посадить. Гораздо сильнее его терзала память о той ночи. Он больше не мог оставаться у матери — собрался уходить. Куда — сам ещё толком не знал, но точно понимал: туда, на то место, он больше никогда не вернётся. Иногда мелькала мысль: а может вообще не жить? Ведь так мучиться невозможно.
Внутри всё разрывали страх, угрызения совести и какое-то гнетущее чувство тревоги. Он понимал: рано или поздно за ним придут — от этого никуда не деться. Да и от самого себя убежать невозможно.
Богдан добрался до автовокзала, пересел в такси и направился в аэропорт. Когда выехали за пределы города и переехали мост через реку:
— Остановитесь здесь, — тихо попросил он водителя.
Такси притормозило у обочины. Богдан достал все гривны из кармана и протянул их водителю даже без подсчёта. Таксист уже собирался разворачиваться обратно, как заметил забытую сумку пассажира. Он вышел из машины и окликнул мужчину:
— Эй! Вы забыли сумку!
Но тот лишь махнул рукой в ответ и продолжил идти к мосту.
Таксист поставил сумку на землю возле машины и вернулся за руль. Уже хотел тронуться с места… но вдруг увидел: человек перелез через перила моста… а затем прыгнул вниз.
Водитель выскочил из машины с криком:
— Что ж ты творишь-то…
Он подбежал к перилам и заглянул вниз — тут же отшатнулся в ужасе. Вода бурлила под мостом — течение было сильным, глубина большая… сколько бы он ни всматривался в реку — ничего разобрать было невозможно.
Богдан решил оборвать всё сразу. Он даже не подумал о том, что будет чувствовать мать… Но продолжать жить так он тоже больше не мог.
