Салют вспыхнул над крышами, и я невольно вздрогнула. Не от испуга — от той звенящей тишины, что царила до этого.
Я стояла на балконе, держа в руке бокал шампанского. Куранты только что отсчитали полночь. Наступил Новый год. И снова — в одиночестве.
Во дворе под балконом тускло светили фонари. Ни души. Все отмечают праздник. А я вышла подышать свежим воздухом — так я это себе объясняла. На самом деле в квартире было слишком тихо. Телевизор я принципиально не включала, музыку тоже не ставила. Убеждала себя, что мне и без этого хорошо.
И вдруг я заметила его.
На лавочке у подъезда сидел человек. Одинокая фигура в тёмном пальто. Он не шевелился.
Я пригляделась внимательнее: пожилой мужчина, седые волосы опущены вниз, руки лежат на коленях.
Первая мысль: с ним что-то случилось — может, сердце прихватило или инсульт? Надо бы спуститься проверить.
Вторая: а вдруг он просто вышел покурить? Не моё дело вмешиваться.
Но сигареты у него не было. Он просто сидел там, в морозную новогоднюю ночь — один.
Я поставила бокал на перила и направилась вниз.
***
Двор был безлюден, только снег хрустел под ногами. Я подошла к лавочке и остановилась совсем рядом.
— Вам нехорошо? Может быть, вызвать скорую помощь?
Он медленно поднял голову. Лицо спокойное, морщинистое, но взгляд ясный и осознанный. Ни тревоги, ни боли в глазах.
— Нет, — ответил он негромко, но уверенно. — Всё хорошо.
Такой ответ меня удивил — я ожидала чего угодно, но не этого спокойствия.
— Вы точно уверены? На улице ведь холодно…
— Абсолютно уверен.
Повисла пауза. Я растерялась: уйти казалось неловко, остаться — ещё страннее… Но почему-то ноги не двигались с места.
Он поднял взгляд к небу — там догорали последние всполохи фейерверка.
— Мы с женой здесь встречали наш первый Новый год… Пятьдесят лет назад…
Я молчала; слова застряли где-то внутри горлом комом.
— Она ушла этой весной… В марте… Я пришёл вспомнить то время…
Он говорил спокойно и просто — без надрыва или слёз в голосе. Как будто рассказывал о чём-то обыденном… Но за этими словами скрывалось что-то огромное и страшное по своей тишине…
Я не знала, как реагировать: сказать «мне жаль» или «примите соболезнования» казалось пустыми формальностями…
— Можно я присяду рядом? — вырвалось у меня само собой.
Он кивнул молча.
Я опустилась на край лавочки рядом с ним; холод сразу пробрался сквозь ткань пальто до самой кожи… Но вставать мне уже не хотелось…
***
Мы сидели молча какое-то время: минуту или две… Где-то вдали снова раздался грохот салюта — наверное, из соседнего двора…
— Меня зовут Мирослав… — произнёс он вдруг негромко и всё так же глядя вперёд перед собой…
— Оксана…
— Прекрасное имя… У меня племянница была Оксана… Давно её не видел… Наверное лет двадцать прошло…
Он замолчал снова… Я ждала… Чувствовала: ему нужно говорить… Не для меня даже… Просто чтобы звучали слова…
Нина работала в библиотеке… – начал он…
