— Спасибо, что поделилась, — произнесла я наконец.
— Не стоит благодарности. Просто не хотелось, чтобы ты думала обо мне плохо.
Она поднялась и направилась к дому. На полпути остановилась и обернулась:
— И ещё. Татьяна не злая. Она просто напугана. Не знаю, чем именно, но это видно в её взгляде.
Она ушла, а я осталась на скамейке, размышляя над её словами. Напугана… Чего может бояться женщина, у которой есть всё: достаток, влияние, семья? Что может вызывать в ней тревогу?
И почему она так настороженно относится ко мне?
***
Утром следующего дня Татьяна не появилась за завтраком. Кира сказала, что у неё сильная мигрень — лежит в спальне с плотно задернутыми шторами.
Я вспомнила одну из воспитательниц в детдоме — Евдокию. У неё тоже бывали приступы мигрени: она часами лежала в темноте, не в силах даже поднять голову. Я тогда научилась заваривать ей мятный чай — он немного облегчал боль.
Я пошла на кухню и нашла мяту среди специй. Заварила чай и аккуратно налила его в изящную чашку из сервиза.
Кира посмотрела на меня с лёгким удивлением:
— Это для Татьяны?
— Да. Мята помогает при головной боли.
Она хотела что-то сказать, но передумала и лишь молча кивнула.
Я поднялась наверх и постучала в дверь спальни.
— Кто там? — донёсся слабый голос Татьяны.
— Это Анастасия. Я принесла вам чай.
Наступила долгая пауза. Я уже подумала было уйти, как вдруг услышала:
— Заходите.
В комнате царил полумрак: тяжёлые шторы почти полностью скрывали дневной свет. Татьяна лежала на кровати с рукой на лбу.
Я поставила чашку рядом на тумбочку:
— Мятный чай помогает при мигрени.
Она убрала руку с лица и посмотрела на меня. Без макияжа и с растрёпанными волосами она казалась совсем другой — старше, беззащитнее… человечнее.
— Откуда вы знаете про мяту?
— В детдоме одна воспитательница страдала от мигреней. Я часто готовила ей такой чай.
Татьяна приподнялась и взяла чашку в руки. Сделала глоток:
— Вполне неплохо, — сказала она спокойно.
Я собиралась уйти… Но что-то удержало меня на месте: может быть то, как одиноко она выглядела посреди этой огромной кровати?
— Вам стало легче?
— Немного…
Повисло молчание. Я стояла у двери в нерешительности — уйти или остаться?
И вдруг она спросила:
— Зачем вы всё это делаете?
— Что именно?
— Всё это… Приносите чай… Помогаете по хозяйству… Не жалуетесь… А ведь я даже не скрываю своего отношения к вам… Любая другая давно бы ушла отсюда…
Я задумалась перед ответом:
— Потому что люблю вашего сына… И хочу понять…
— Понять что именно?
— Почему вы испытываете ко мне такую неприязнь? Я ведь вам ничего плохого не сделала… Мы едва знакомы… Но вы смотрите на меня так, будто я лишила вас чего-то важного…
Татьяна отвела взгляд; пальцы крепко обхватили чашку:
— Вы напоминаете мне одного человека… — тихо произнесла она.
Сердце забилось чаще: я вспомнила фотографию у Олега в кабинете — молодая женщина-официантка была удивительно похожа на меня…
— Кого именно?..
Но лицо Татьяны вновь стало холодным и отстранённым:
— Это не имеет значения… Идите… Мне уже лучше…
Я вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Прислонившись к стене в коридоре, пыталась осмыслить услышанное…
Она сказала «одного человека», а не «что-то». Значит речь о ком-то конкретном… живом или ушедшем…
Кем же я ей кажусь?.. Собой прежней?.. Или кем-то другим?..
Ответа у меня пока не было… Но ощущение приближения к истине становилось всё отчётливее…
***
В субботу Татьяна объявила о планах устроить небольшую вечеринку у бассейна — только для близких друзей: несколько соседей, Александра обязательно будет…
