Мария. Она постояла немного, вглядываясь в окна моего дома, а затем, заметив, как из-за угла появляется её мама, поспешила уйти. Сердце сжалось: она хотела подойти, но не решилась.
В тот момент я осознала — больше не могу просто ждать и надеяться. Я записалась на занятия скандинавской ходьбой и познакомилась с женщинами, оказавшимися в похожей ситуации. Мы вместе гуляли по осеннему парку, пили травяной чай и делились своими историями. Постепенно я начала понимать: моя жизнь не ограничивается только сыном и его семьёй. Вокруг ещё столько всего живого и интересного.
Однажды после прогулки я заметила у калитки ту же знакомую фигурку. Но теперь она не убежала. Мария. Моя внучка стояла у ворот, переминаясь с ноги на ногу, словно не знала, как поступить.
— Бабушка… — тихо произнесла она, когда я подошла ближе. — Можно к тебе?
Я молча открыла калитку. Мы вошли в дом. Сняв куртку, девочка показалась мне особенно бледной и худенькой.
— Родители знают, что ты пришла? — спросила я, ставя чайник на плиту.
— Нет… Я сама после школы… Я скучала…
Мы сидели на кухне за чашками чая с моими пирогами — теперь я пекла их только для себя — и разговаривали. Мария рассказывала о том, что папа устроился на новую работу и что они переехали в более скромную квартиру на окраине города. Что мама часто плачет или злится без причины.
— Ба… папа сказал, что ты нас бросила… Что ты злая… Но ты ведь не злая… — сказала она серьёзно и внимательно посмотрела мне в глаза.
Я провела рукой по её волосам.
— Я не бросала вас, Мария. Просто не позволила забрать то немногое, что было мне по-настоящему дорого. Когда-нибудь ты это поймёшь.
С тех пор Мария стала навещать меня каждое воскресенье. Мы вместе готовили пироги, читали книги вслух и перебирали старые фотографии из альбома. Она делилась своими детскими тайнами со мной так же охотно, как я рассказывала ей о своей юности. Она стала той тонкой ниточкой между мной и прошлым — но уже без боли или чувства долга: это была новая связь — тёплая и живая.
Сын больше не звонил мне. Я понимала: он так и не простил меня за тот разговор… возможно, никогда уже этого не сделает. Но странное дело — мысль об этом перестала причинять боль так сильно как раньше. Я вырастила его честно: дала всё возможное из того немногого, что имела сама в жизни… А дальше — его дорога; его выборы; его ответственность.
Весной мы с Марией высаживали новые розы в саду за домом. Почва была прохладной от ночных дождей; пахла свежестью будущего вместо воспоминаний о прошлом: молодой зеленью весны и надеждой на цветение впереди… Я смотрела на испачканные землёй ладошки внучки; слушала её звонкий смех — чистый как капель после оттепели — и вдруг поняла важное: мой дом перестал быть просто местом памяти… Он снова стал пространством жизни.
Он остался моим домом — но уже не крепостью для защиты вчерашнего дня… а садом для завтрашнего расцвета.
С сыном мы больше так никогда и не встретились… Возможно где-то там он иногда вспоминал обо мне при виде чужой седовласой женщины на лавочке во дворе… Или жалел молча между очередной семейной ссорой и примирением со своей женой… Но свою часть истории он закрыл от меня навсегда…
И этого я уже никогда не узнала бы.
Читайте другие рассказы:
