Ганна стояла у окна, наблюдая, как такси с её сыном Ярославом сворачивает за угол, увозя его в аэропорт. За стеклом моросил осенний дождь, стирая очертания двора и будто бы смывая последние следы недавнего прощания. На сердце было неспокойно — не из-за командировки сына, к таким поездкам она уже давно привыкла. Беспокойство исходило из самой квартиры: оттуда доносился звон посуды и какое-то слишком уверенное шуршание.
— Ну вот и всё, — донёсся голос невестки из кухни. Без злобы, но с каким-то облегчением, словно уехал не любимый человек, а надоедливый инспектор.
Ганна тихо вздохнула, поправила пуховый платок на плечах и пошла на звук. Оксанка — молодая, деятельная — привычно держала телефон в одной руке, а другой уже переставляла банки с чаем на полке. Те самые банки, которые Ганна расставляла по своему порядку больше двух десятков лет.
— Оксанка, ты что-то ищешь? — спросила она мягко с порога.
Невестка даже не обернулась:
— Нет-нет, Ганна, просто пытаюсь рациональнее всё организовать. У вас тут всё как-то нелогично: соль наверху, сахар далеко. Я немного переделаю — будет удобнее.
— А мне было удобно так… как раньше стояло… — осторожно возразила хозяйка дома, ощущая знакомое напряжение внутри.
— Это дело привычки! — отмахнулась Оксанка и с шумом поставила банку с крупой на столешницу. — Привыкнете к новому порядку — ещё спасибо скажете. Ярослав две недели будет в разъездах — я за это время тут уют наведу. А то честно говоря… атмосфера здесь немного… ну… как из прошлого века.
Ганна промолчала. Спорить с Оксанкой было всё равно что пытаться остановить воду ладонью: бесполезно и только руки намочишь. Когда полгода назад сын попросил пожить у неё («Мамочка, мы копим на квартиру под ипотеку… буквально годик потерпи»), она согласилась без раздумий. Квартира у неё большая трёшка в старом доме со сталинской архитектурой — места хватает всем. Да и после смерти мужа тишина стала угнетающей… Надеялась: хоть повеселее будет.
Веселье действительно пришло сразу же — но какое-то одностороннее. Сначала пропали её полотенца из ванной: «они жёсткие и старые». Потом в коридоре вырос огромный шкаф под обувь Оксанки — перегородил проход напрочь. Ярослав только разводил руками: «Мамуль… ну ей так удобней… не переживай». И Ганна старалась не переживать: глотала обиду молча, пила валерьянку перед сном и убеждала себя снова и снова: это временно.
Но теперь дверь за сыном закрылась… И воздух в квартире изменился ощутимо: исчез тот самый невидимый балансирующий элемент.
На следующий день Оксанка словно забыла о существовании свекрови вовсе. Ходила по дому почти раздетая, громко болтала по видеосвязи с подругами о каких-то «токсичных пенсионерах», а потом принялась за «генеральную уборку» гостиной.
Ганна сидела у себя в комнате и старалась лишний раз не выходить наружу без необходимости. Она держала книгу перед глазами, но смысл прочитанного ускользал сквозь мысли; слух же выхватывал звуки из других комнат: вот кто-то двигает тяжёлое кресло… что-то грохнулось…
К вечеру она вышла на кухню заварить себе чаю. За столом сидела Оксанка с ноутбуком на коленях и быстро стучала по клавишам; на плите шкворчало что-то жареное со странным запахом пряностей — острых восточных специй от которых у Ганны сразу першило горло.
— Вытяжку бы включить тебе… — заметила она негромко и приоткрыла форточку.
— Да бросьте вы! Пахнет же вкусно! — фыркнула та даже не взглянув вверх от экрана ноутбука. И добавила между делом: — Кстати! Я тут подумала… В большой комнате света больше да пространства побольше тоже… А вы там только телевизор смотрите… Давайте мы туда переедем? А вы к нам? Вам ведь всё равно где спать? А мне для работы нужно место…
Ганна застыла посреди кухни с чайником в руке. Та комната была для неё особенной: там стоял письменный стол её покойного мужа; там хранились книги; висели семейные фотографии…
— Нет, Оксанка… Об этом речи быть не может… У вас есть своя комната – вполне просторная…
Оксанка наконец подняла глаза от экрана – взгляд был искренне недоумённый вперемешку с жалостью к якобы непонятливой старушке:
— Ну зачем вам столько места? Это же нелогично! Мы ведь семья! Всё общее должно быть! Тем более когда появятся дети…
— Вот когда появятся – тогда поговорим об этом отдельно… И надеюсь к тому моменту вы уже будете жить в своей квартире…
Оксана усмехнулась себе под носа́:
— Сейчас брать ипотеку – это самоубийство финансовое… Мы решили пока никуда не торопиться… Здесь район хороший – метро рядом… Зачем зря деньги тратить? Лучше сделаем нормальный ремонт…
Слово «ремонт» прозвучало как предупреждение или даже угроза.
Ганна молча залила кипяток в чашку и ушла к себе в комнату; руки дрожали от напряжения… «Мы решили» – сказано без её участия о её же доме…
Три следующих дня прошли под знаком холодной войны между двумя женщинами под одной крышей…
