В квартире по-прежнему было холодно, и раздражение витало в воздухе, словно сквозняк.
— Я просто не хочу всё делать по накатанной, — произнесла она негромко.
— А я — хочу! — резко ответила свекровь. — Пока я жива, Новый год будет как всегда. Ясно?
Оксана внутренне сжалась, но внешне осталась невозмутимой.
— Поняла. Только не уверена, что Дмитрий с этим согласен.
Ганна мгновенно напряглась.
— Значит, уже и мужа против меня настраиваешь? Прекрасно. Просто замечательно!
Она цокнула языком, достала из пакета палку варёной колбасы и протянула её.
— Вот, держи. Добавь. Если тебе тяжело — сама всё сделаю.
Оксана взяла ложку и уверенно перемешала свой вариант салата.
— Нет нужды. Всё уже готово. Пусть попробуют — если не понравится, сделаем по-вашему.
— Сначала делаешь — потом спрашиваешь разрешения!
Свекровь выдохнула тяжело и громко, будто несла груз всех семейных обязанностей одновременно.
— Ганна… может хоть раз сделать по-моему? Я ведь не спорю каждый год… Просто устала, — почти неслышно произнесла Оксана.
Ганна уставилась на неё пристально. Некоторое время молчала, а затем усмехнулась:
— Устала… Ты сначала троих накорми ежедневно, тогда и говори «устала». Я всю семью тянула на себе ещё тогда, когда ты в школу бегала!
В этот момент из комнаты вышел Дмитрий с пультом в руке и напряжённым выражением лица.
— Мам, ну зачем опять всё это? Скоро же Новый год…
— Сынок, я вовсе не против! Но она… весь наш вкус убрала! Оливье без колбасы — это же святотатство!
Дмитрий потер затылок рукой:
— Оксана, может правда сделаем два варианта?
— Делайте как хотите, — быстро ответила она. — Мой останется таким, каким есть.
Повисла долгая пауза. За стеной кто-то начал передвигать мебель. Затем под ногами Ганны заскрипели половицы.
