Оксана осталась одна на кухне. Из приоткрытого окна тянуло промозглым воздухом, пахло солью и зимней стужей. На плите потрескивала картошка — вот-вот начнёт пригорать.
Она поспешно выключила газ, опустилась на табурет и уставилась в миску с салатом.
Прошло несколько минут — дверь снова отворилась. Дмитрий вошёл, держа в руках какой-то свёрток, обёрнутый в тонкий полиэтилен.
— Она ушла. Сказала, что зашла к соседке на чай.
Оксана кивнула молча.
— Может, оно и к лучшему. Передохнём немного.
— Завтра уже Новый год… — он прислонился плечом к стене. — Мам, ты не перегнула?
— Я просто устала от вечных ссор у плиты.
Они без слов начали расставлять тарелки по столу. Вбежал малыш с ёлочной игрушкой в руках и спросил, где бабушка. Оба ответили одновременно: «У соседки».
Позже вечером, когда Дмитрий уснул на диване перед телевизором, Оксана заметила в прихожей сумку свекрови. Та так её и не забрала. Внутри лежали платок, очки в потертом футляре и старенький блокнот.
Страницы были исписаны аккуратным почерком — рецепты с датами и пометками: «майонез только этот», «лук не резать заранее — горчит».
На последнем листе была короткая запись:
*»Если в этот Новый год не будет оливье — значит всё… это уже не моё.»*
Оксана закрыла блокнот и прислонилась спиной к стене. Свет мигнул над головой; за окном начинало сереть утро. За дверью раздались шаги — кто-то остановился прямо у порога. Тихо… будто вслушивался.
Она резко вскинула голову:
— Ганна, это вы?
Ответа не последовало.
Лишь скрип половиц протянулся из коридора.
Оксана направилась к двери, но прежде чем дотронуться до ручки, заметила: ключ торчал в замке… но снаружи.
И тут же раздался щелчок — все лампочки погасли одновременно.
Кухню окутала темнота; воздух наполнился запахом подгоревшей картошки.
