Следом я набрала короткое сообщение:
«Родные мои! В этом году всё по-новому. Ознакомьтесь с расчётом. Жду подтверждения брони и перевода средств».
И отложила телефон в сторону.
Тишина продлилась недолго.
Ровно через семь минут, пока я допивала воду и гладила кота, началось.
Телефон на столе ожил — завибрировал, запрыгал. Звонила Оксанка. Я отклонила вызов. Затем звонил Виталий — тоже сбросила. Снова Оксанка.
В семейном чате посыпались сообщения. Сначала — растерянные смайлики, затем пошли вопросы.
«Маричка, это что? Тебя что, взломали?» — написал старший племянник.
«Это у тебя такая новогодняя шутка? Не смешно», — добавила Оксанка.
Я спокойно напечатала:
«Это не розыгрыш и не взлом. Я устала быть спонсором и обслуживающим персоналом. Хотите отмечать у меня — оплачивайте расходы и мой труд. Всё по рыночным ценам. Не хотите — празднуйте у себя».
И тут понеслось! Если бы можно было распечатать этот чат, он бы заменил обои во всей квартире.
«Ты с родной сестры деньги берёшь?! Совсем стыд потеряла?» — возмущался Виталий. Ошибки в тексте выдавали его волнение.
«Мы к тебе с душой, а ты нам счёт выставляешь? Корыстная ты!»
«Мама бы этого не пережила!» — удар ниже пояса от Оксанки.
Раньше я бы уже плакала, спешила извиняться, уверять всех, что они меня неправильно поняли, что я просто устала… И накрыла бы ещё богаче стол в попытке загладить вину.
Но сегодня я смотрела на экран телефона и видела лишь набор символов: чёрные буквы на белом фоне. Они больше не имели надо мной власти.
— Мама бы точно не одобрила то, как вы десять лет ездите на мне верхом без единого «спасибо», — произнесла я вслух пустой кухне.
В чат больше ничего не писала. Просто наблюдала со стороны.
К вечеру 29-го тон сообщений сменился: агрессия уступила место жалобам и оправданиям.
«Маричка, ну перестань обижаться… Ну забыли мы тебе подарок нормальный купить в прошлом году… Бывает же! Мы же семья».
«У нас сейчас туго с деньгами… Виталию премию задержали». (Хотя только недавно они вернулись из отпуска.)
«Племянники скучают по тебе… тётя Маричка…»
Я молчала намеренно. Это была моя лучшая роль за все пятьдесят два года жизни — роль женщины, которая наконец осознала свою ценность.
30 декабря в полдень никаких уведомлений о поступлении денег так и не пришло.
Я открыла чат и написала одно слово:
«Бронь снята».
И вышла из группы чата. Заблокировала номера Оксанки и Виталия до второго января — чтобы сохранить себе праздничное настроение.
31 декабря я проснулась около десяти утра без будильника.
На кухне было тихо: ни пара над кастрюлями, ни духоты от духовки, ни запаха варёных овощей. Стол оставался пустым и чистым; холодильник почти опустел за исключением бутылки игристого вина и небольшой баночки настоящей икры из специализированного магазина — купленной только для себя любимой.
Вместо привычной гонки у плиты я направилась в ванную комнату. Наполнила её пеной с ароматом лаванды, включила музыку и целый час просто лежала в тишине, наслаждаясь ощущением свободы от обязательств перед кем-либо ещё.
Днём отправилась на маникюр к мастеру по имени Анастасия — милая девушка удивлённо посмотрела на меня:
— Обычно 31-го все суетятся: бегут запыхавшиеся с сумками… А вы такая спокойная… прямо светитесь!
— А я ушла в отставку… — улыбнулась я ей в ответ.
