Просто макароны с сыром — любимое блюдо, которое они часто готовили. Значит, теперь правила устанавливает она. И это удобно.
— Мне её жаль, — признался Александр. — По-настоящему жаль. Она ведь действительно одна. И правда считала меня смыслом своей жизни. После того как отец ушёл…
— Александр, — Маричка мягко положила ладонь ему на плечо. — Ты не можешь быть чьим-то смыслом жизни. Даже для мамы. Это слишком тяжёлое бремя. У тебя есть своя семья, свои заботы и ответственность. Ты замечательный сын, но это не значит, что ты должен жертвовать своим браком ради её одиночества, которое она сама выбрала.
— Почему ты так думаешь?
— У неё есть сестра, множество подруг. Она могла бы пойти на курсы, вступить в клуб по интересам или заняться волонтёрством. Возможностей масса. Но она предпочла жить твоей жизнью — и это был её выбор. А за выбор всегда приходится платить самой.
Александр долго молчал, затем кивнул:
— Наверное, ты права… Просто непривычно всё это осознавать. Всю жизнь я чувствовал себя обязанным перед ней. А теперь…
— А теперь ты свободен, — закончила за него Маричка.
Они сидели на кухне своей скромной квартиры и ели макароны с сыром, а Маричка ощущала: воздух вокруг становился легче с каждой минутой; стены будто отступали назад.
Тридцать шесть квадратных метров — маленькая однокомнатная квартира на окраине города. Но впервые за весь прошедший год здесь стало по-настоящему легко дышать.
Телефон Александра снова зазвонил. Он взглянул на экран: мама — и положил аппарат экраном вниз на стол. Через несколько секунд звонок прекратился.
— Не переживай, — Маричка взяла его за руку с лёгкой улыбкой. — Всё наладится.
И она действительно в это верила — впервые за долгое время верила искренне.
За окном моросил дождь, но в их маленьком доме было тепло и главное — спокойно и свободно.
Прошло три недели. Валерия не звонила и не приезжала; отвечала на сообщения Александра коротко и холодно. Маричка не пыталась наладить контакт первой: она знала — стоит уступить хоть немного, свекровь воспримет это как знак победы и подтверждение своей правоты… А значит всё вернётся обратно.
В начале декабря Валерия наконец не выдержала и позвонила сама… но не Александру — Маричке.
— Нам нужно поговорить, — сказала она напряжённым голосом. — Без Александра.
Они встретились в кафе у станции метро: нейтральная территория для разговора без давления обстановки дома или воспоминаний о прошлом году вместе под одной крышей.
Валерия выглядела заметно постаревшей; у Марички мелькнуло чувство жалости… но оно быстро исчезло под слоем решимости.
— Я хочу видеть внучку… И сына тоже… Я так больше не могу… Это невозможно выносить…
— Понимаю вас, — спокойно ответила Маричка, помешивая ложечкой кофе в чашке.
— Ты победила… — Валерия сжала губы до белизны пальцев на чашке капучино.— Я больше не буду приходить каждый день… Но я хочу видеть Анастасию хотя бы раз в неделю! Это моя внучка! Я имею право!
— Конечно имеете право,— кивнула Маричка.— Но только при соблюдении наших условий.
— Каких условий?
— Вы приходите раз в неделю по выходным дням только тогда, когда мы вас пригласим сами; остаетесь максимум три часа; не открываете холодильник без спроса; шкафы тоже ваши руки больше не интересуют; уборку проводите только если я попрошу об этом напрямую; никаких замечаний по поводу того как мы живём или воспитываем дочь; если ребёнок спит – вы её не будите; если я прошу чего-то не делать – вы просто этого не делаете; если попрошу уйти – уходите без сцен и обидных слов…
Лицо Валерии побледнело:
— Ты хочешь превратить меня в гостью в жизни моего собственного сына?
— Я хочу видеть вас бабушкой нашей дочери – а не командиром нашей семьи,— ответила Маричка твёрдо.— Александр вас любит – но он заслуживает свою собственную жизнь так же как и мы все здесь… Если вы хотите быть частью этой жизни – добро пожаловать… Но именно как гостья – а не хозяйка дома…
— А если я откажусь?
— Тогда ни сына вам больше не видать… ни внучки тоже… Потому что Александр теперь со мной одной позиции придерживается… Он наконец понял всё сам…
Свекровь долго молчала… Потом резко кивнула головой – словно каждое движение давалось ей через силу:
— Хорошо… Согласна… На твоих условиях… Но если ты когда-нибудь запретишь мне видеться с Анастасией…
Маричка перебила спокойно:
— Не запрещу… Пока соблюдаются договорённости – препятствий никаких нет… Мне важен мир между нами… И свобода внутри семьи…
Они разошлись без лишних эмоций или объятий – но понимание между ними появилось впервые за долгое время…
В следующее воскресенье ровно к двум часам дня Валерия пришла точно по договорённости: принесла небольшой подарок для Анастасии; аккуратно сняла обувь у входа; прошла в комнату…
Три часа играла с внучкой: рассказывала новости сыну; даже похвалила пирог от Марички («вкусный получился»). Один раз начала было советовать («а вот я бы…»), но встретившись взглядом с молодой женщиной тут же осеклась…
Ровно в пять часов поднялась со стула:
— До следующего воскресенья? – спросила чуть нерешительно…
— До следующего воскресенья,— подтвердила Маричка спокойно…
Когда дверь закрылась за свекровью тихо щёлкнув замком изнутри квартиры Александр обнял жену:
— У тебя получилось…
Она поправила его мягко:
— У нас получилось… Ты ведь её сын… Без твоей поддержки она бы меня просто уничтожила морально…
За окном начинался декабрь: первый снег ложился тонким слоем на подоконник их маленькой квартиры… Внутри было тепло и тихо: Анастасия спала мирно в своей кроватке…
Никто больше без приглашения сюда не приходил…
Никто раньше времени ребёнка уже не будил…
Никто больше учить их жизни уже себе позволить бы просто так не смог…
Ни про борщ…
Ни про полотенца…
Ни про воспитание дочери…
Тридцать шесть квадратных метров свободы.
И это было бесценно.
