Я приоткрыла дверь, оставив цепочку на месте.
— Добрый день, Татьяна.
— Оксанка? — удивление на её лице было неподдельным. — Ты дома? Почему не открываешь? Мой ключ не подходит!
— Да, я дома. Чем обязана вашему визиту?
Она нахмурилась:
— Как это чем? Я борщ хотела сварить. Свёклу купила свежую, с базара. И в комнатах убраться надо. Открывай давай.
— Татьяна, а мы вас сегодня ждали?
— Что значит «ждали»? Оксанка, открой дверь немедленно!
— То есть вы пришли без приглашения?
Её лицо налилось краской:
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Я мать Дмитрия! Это его квартира!
— Это наш дом. Мой и Дмитрия. И я вас не приглашала.
Слова повисли в воздухе. Татьяна смотрела на меня так, будто я заговорила на непонятном ей языке.
— Что ты сейчас сказала?
— Повторю: лично я вас не приглашала. — Я говорила спокойно и отстранённо. — Вы пришли без предупреждения и разрешения. Ключей у вас больше нет. И я не намерена впускать вас внутрь.
— Да как ты смеешь?! — её голос сорвался на крик. — Я мать! У меня есть право…
— У вас нет права распоряжаться в моём доме, трогать мои вещи или приходить сюда по своему усмотрению. Я устала от постоянного вмешательства, от того, что мои вещи исчезают или оказываются не там, где я их оставила; от ваших бесконечных замечаний о том, как мне жить; от ощущения, что вы считаете меня временной в этом доме.
Она задыхалась от возмущения:
— Ты… ты… Ты что же это… войну мне объявляешь?!
— Нет, Татьяна. Я просто обозначаю границы дозволенного. Хотите прийти — звоните заранее и договаривайтесь о времени визита. Но это жильё принадлежит нам с Дмитрием. Не вам. И главной здесь являюсь я — несмотря на ваши убеждения.
Она стояла с открытым ртом, ошеломлённая моими словами. Потом сумка с овощами выскользнула из её рук: свёкла покатилась по лестничной площадке.
— Ладно… — процедила она сквозь зубы. — Запомни этот день хорошо! Это начало войны! Думаешь, Дмитрий будет за тебя горой? Сейчас узнаем!
— Всего доброго вам, Татьяна.
Я захлопнула дверь и повернула замок до щелчка. За ней слышалось тяжёлое дыхание и удаляющиеся шаги по лестнице… затем хлопнула входная дверь подъезда.
Я оперлась спиной о дверь и закрыла глаза: сердце бешено колотилось в груди; пальцы дрожали… Но внутри вдруг стало легче — как будто груз свалился с плеч.
Я наконец-то произнесла то, что давно должна была сказать вслух.
Татьяна позвонила Дмитрию сразу же после ухода; он приехал через час — бледный и взволнованный.
— Оксанка… что случилось? Мама вся в слезах! Говорит, ты выгнала её из квартиры… нагрубила ей… унизила!
— Сядь рядом со мной… Я всё расскажу тебе по порядку.
Я поведала ему обо всём: о разговоре с его матерью; о её словах про «приходящих-уходящих жён»; о том, как она рылась среди нашего белья; о чувстве чужой среди собственных стен…
— Больше терпеть этого не могла, Дима… Я пыталась поговорить с тобой — ты уходил от разговора… Пыталась объясниться с ней — она сразу ставила меня ниже себя… Что мне оставалось?
Он молчал долгое время: лицо его было напряжённым и непроницаемым.
Наконец он произнёс:
— Ты поменяла замки?
— Да…
— И ключа маме не дала?
Я кивнула:
— Верно…
Он посмотрел на меня пристально:
— А что именно ты ей сказала?
Я повторила слово в слово:
— Лично я вас не приглашала…
Дмитрий откинулся назад на спинку дивана и закрыл лицо руками… Я приготовилась к буре: к упрёкам или даже к тому моменту, когда он скажет мне собирать вещи…
Но вместо этого он вдруг рассмеялся.
Сначала тихо… потом громче… Он убрал руки от лица: глаза блестели то ли от смеха… то ли ещё отчего-то…
— Господи… Оксанка! Ты правда так сказала? Прямо ей в лицо?!
Я растерянно ответила:
— Да… А ты злишься?
Он обнял меня крепко и поцеловал:
— Злюсь?! Наоборот! Восхищаюсь тобой! Знаешь сколько лет мне хотелось сказать ей хоть половину того же?.. Но я не мог… Сын ведь… Нехорошо было бы так говорить матери… А ты смогла…
Я моргнула удивлённо:
― Подожди… То есть ты поддерживаешь меня?..
― Оксанка… я всегда был рядом с тобой душой… Просто сам не знал как быть… Мама всегда была такой – властной до крайности… Папа никогда ей перечить не умел… Мне казалось – надо просто переждать немного – всё само уляжется со временем… Но теперь понимаю – ничего бы само собой не прошло…
― Но ведь раньше ты всегда вставал на её сторону…
― Потому что пытался сохранить мир любой ценой – глупо звучит теперь?.. Надеялся вы договоритесь между собой когда-нибудь сами… Не осознавал тогда ещё одного: мама вовсе не собиралась уступать ни шагу – ей важно было держать нас под контролем под видом заботы…
Он взял моё лицо ладонями:
