С Богданом Татьяна разобралась быстро — таких, как он, она щёлкала, словно семечки. Тридцать лет педагогического стажа не прошли даром. У самой Оксаны за плечами было лишь пятнадцать, и где-то в глубине души она понимала: стать такой, как Татьяна, ей вряд ли суждено. Да и не нужно — главное сейчас продержаться этот учебный год, потом ещё один, а там снова возьмёт пятый класс и немного передохнёт.
Вечером, вернувшись домой с авоськами продуктов и ворохом непроверенных тетрадей, она обнаружила неожиданное: половина шкафа была пуста. На столе лежал листок бумаги с короткой запиской: «Извини. Я больше так не могу. Ухожу к ней».
Вот и всё.
Пришли к финалу.
Оксана не раз представляла себе этот момент — думала, что будет выть от боли или истерически смеяться. Но вместо этого внутри поселилась глухая пустота. Пока что — только она.
Квартира оглушала тишиной. Чтобы хоть как-то заглушить её, Оксана включила телевизор — громкие реплики актёров из какого-то сериала немного рассеяли напряжение. Она тяжело опустилась на стул, взяла телефон и набрала номер подруги. Спустя десять минут уже ехала к ней в такси, а ещё через двадцать та доставала бокалы и нарезала сыр. Весь вечер они поносили мужа Оксаны на чём свет стоит, плакали навзрыд и во весь голос выводили «Ему сказала я всего хорошего», пока соседи не начали стучать по трубам.
Поздно вечером Оксана собралась уходить домой. Подруга предложила вызвать ей такси, но от выпитого голову кружило так сильно, что ей захотелось просто пройтись на свежем воздухе.
— Я троллейбусом доберусь… — пробормотала она заплетающимся языком.
На улице дышалось легко и свободно. Правда, к ночи ударил морозец: лужи после дневной оттепели начали покрываться тонким льдом. Оксана ловко обходила скользкие участки дороги — чувствовала себя почти фигуристкой на льду. Однако до остановки дойти не успела — поскользнулась и рухнула прямо на землю, больно придавив правую руку своим весом.
— Ай-ай-ай! – вскрикнула она от боли.
К ней тут же подбежала молоденькая девушка с прямой чёлкой и круглыми очками — попыталась помочь подняться. Но Оксану душили слёзы унижения вперемешку с болью; сорвавшись на злость, она выкрикнула:
— Убирайся отсюда!
Девушка отпрянула назад и бросила кому-то:
— Совсем пьяная…
Оксана никогда прежде не ощущала себя настолько ничтожной и беспомощной. Мимо проходили чьи-то сапоги; мелькали фигуры подростков… Господи только бы не из её школы!
