Из соседней комнаты донёсся детский плач. Мария вздрогнула от резких выкриков.
— Ну вот, — с ехидной усмешкой произнёс Никита. — Уже орёт. Нормальный ребёнок так себя не ведёт.
Оксана бросилась в комнату и прижала Марию к себе. Девочка вцепилась в неё, всхлипывая и дрожа.
— Видишь? — обратилась Оксана к Никите, повернувшись к нему. — Она тебя боится, она всё чувствует.
— Да ничего она не соображает, — отмахнулся он. — Ум у неё как у насекомого. Ладно, даю тебе неделю на раздумья. Передумаешь — позвонишь. Хотя нет… — он смерил её ледяным взглядом, — …я сам всё решу через суд.
Он ушёл, громко хлопнув дверью. Оксана опустилась на пол с дочерью на руках и зарыдала навзрыд. Она была в полном отчаянии: денег на хорошего адвоката у неё не было, а у Никиты они были.
На следующий день она отправилась за консультацией к юристу в государственное учреждение. Женщина лет пятидесяти с усталым лицом изучила её документы о доходах и тяжело вздохнула.
— Отец ребёнка финансово стабилен, имеет постоянный заработок. Если он подаст заявление о лишении вас родительских прав или потребует определить место проживания девочки в специализированном учреждении из-за «неподходящих условий для развития», его шансы велики. Суды часто склоняются в сторону более обеспеченного родителя.
— Но я же её мать! — голос Оксаны задрожал от волнения.
— А он отец, — равнодушно ответила юристка. — И предлагает вариант, который считает лучшим для ребёнка: круглосуточный уход и профессиональные специалисты. Вам будет непросто это опровергнуть.
Ощущение безысходности охватило Оксану: казалось, весь мир ополчился против неё.
Единственным источником поддержки оставалась соседка Ганна, пенсионерка и бывшая воспитательница детского сада. Иногда она присматривала за Марией, пока Оксана была на работе.
— Держись, милая моя, — говорила женщина ласково, покачивая девочку на руках. — У тебя ведь золото растёт! Посмотри только: умная какая и глазки светятся разумом!
И действительно, Мария была особенной девочкой. Хотя она не говорила ни слова, её взгляд передавал целую гамму эмоций: радость при виде матери; живой интерес к птицам за окном; сочувствие всякий раз, когда мама начинала плакать. Музыку она просто обожала: стоило заиграть мелодии по телевизору или радио – девочка замирала и начинала раскачиваться под ритм тихими напевами.
Однажды Ганна принесла старенький ксилофон своего внука. Мария уселась перед ним и крепко сжав палочку кулачком ударила по одной пластине – потом по другой… Звуки сложились не просто в шум – получился чистый простой перезвон. Девочка повторила его несколько раз подряд – будто старалась запомнить последовательность нот.
— Вот это да… — удивлённо пробормотала Ганна. — У неё слух есть!
Оксана тогда не придала этому значения – какая теперь разница? Даже если у дочери музыкальный слух – ведь её хотят забрать…
Через три дня пришла повестка из суда: Никита подал иск о том, чтобы определить место проживания Марии в специализированном интернате «Забота». В документе значилось следующее: «Мать ребёнка – Оксана – ввиду низкого уровня дохода и отсутствия надлежащих жилищных условий не способна обеспечить должную реабилитацию для ребёнка с особенностями развития; отец ребёнка – Никита – готов взять на себя все расходы по содержанию дочери в учреждении с профессиональным медицинским и педагогическим сопровождением».
Этой ночью Оксана проплакала до рассвета… Надежды почти не осталось.
Утром Ганна увидела её опухшее лицо и строго сказала:
— Перестань рыдать! Сражайся! Он хочет доказать всем вокруг, что твоя дочь обречена? А ты покажи обратное!
— Но как?.. — прошептала сквозь слёзы Оксана.
— Подумай хорошенько! В чём Мария сильнее других? Что у неё получается лучше всего? Музыка!
Музыка… Мысль казалась безумной… но другой идеи просто не было…
Оксана сняла несколько коротких видео на телефон: как Мария начинает покачиваться под музыку из телевизора; как бьёт по пластинам ксилофона простыми ритмами; как замирает при звуках колыбельной…
Эти записи она показала знакомому музыканту из местного кафе по имени Матвей. Он внимательно посмотрел ролики с нахмуренным лбом…
